Где есть закон, там и преступление закона: это одинаково относится к уставам Церкви и к уставам правительства светского. Посему отступничества от господствующей веры, тайные, или открытые, гласные, являлись всюду: у идолопоклонников, у масульман, а равно и между христианами всех времен и исповеданий. С самого основания Церкви Христовой, со времен апостольских, уже являлись лжеучители, которые, то по непритворному собственному убеждению, то из видов честолюбия и корысти, обольщая суемудрствованиями своими слабых в вере, отторгали их от недр истинной Церкви, и, составляя из последователей своих нередко весьма многочисленные общества, воспламеняли их изуверством и таким образом делались грозными противниками Церкви. Одни из таких обществ, побежденные ревнителями истины, едва родясь, уничтожались; но другие росли и распространялись, не смотря на все усилия, и терзали истинную Церковь на обширных пределах: секты несториан, монофизитов, евтихиан, прожили многие столетия и существуют доныне.

В числе лжеучителей, распространявших свои заблуждения в виде расколов и ересей, некоторые простирали дерзость свою до того, что объявляли себя вновь явившимися на землю Мессиями, Искупителями. Уже история первого века христианства представляет двух таких лжехристов: Симона Волхва и Менандра; в исходе VI столетия, один безыменный лжехрист, явившийся в Галлии, имел до 3,000 последователей; в половине XII века, также выдавал себя за Христа некто британский уроженец Евдо или Еон, который, живя в пустынях, нападал с толпами учеников своих на церкви и грабил монастыри; наконец в XVII веке, прославил себя лже-Мессия еврей Шабатай Цеви, живший в Палестине и возмутивший почти всех своих соплеменников, в том числе особенно евреев наших нынешних западных губерний, тогда бывших под владычеством Польши. Читая историю сих людей, не знаешь чему более удивляться: их ли дерзости, или безумству тех, которые вверяли им свою судьбу. Правда, все они получали воздаяние, равное ужасной степени своих преступлений; но тем не менее пример их был заразителен, и часто из развалин одного лжеучения возникали другие нелепейшие и пагубнейшие. Между сими людьми нужно, во всяком случае, различать два рода лжеучителей: обманщиков и обманутых: первые сами не верили тому, чему учили других, а пользовались только их легковерием для житейских выгод своих; вторые же или были обмануты другими, или сами себя обманывали, находясь в некоторой степени помешательства.

В России, христианская вера, со введения ее Св. Владимиром до второй половины XIV столетия, не представляла никаких примеров заблуждений и отступничеств, которые бы возвысились на степень сект, являлись бы в виде организованных ересей и расколов. Есть известие, что в начале XII века показывался в Киеве какой-то армянский монах Мартин, который смущал народ проповеданием некоторых новых обрядов, несогласных с теми, кои издревле употребляются в Православной Восточной Церкви, и именно тех самых, которые впоследствии приняты и доселе содержатся нынешними нашими раскольниками. Но это зло было подавлено в корне попечительностью тогдашнего митрополита киевского Константина, который, схватив и изобличив лжеучителя, отправил его в Царьград, где дерзкий возмутитель церковной тишины осужден был патриархом на сожжение. Примеры открытого отделения от Церкви в виде сект, стали являться в России гораздо позже; и замечательно, что это произошло в области Новгородской, находившейся в тесных сношениях с Западною Европою через Ливонию, откуда конечно зло это и навеялось на землю русскую. При великом князе московском Димитрии Иоанновиче Донском, возник прежде в самом Новгороде, а потом усилился особенно в Пскове раскол так называемых стригольников, главой которых был дьякон Карп, по прозванию стригольник.

Порицая существовавший тогда обычай при посвящении в священники давать архиереям плату и подносить им при посещении церквей дары, они учили не признавать православных пастырей поставленными от Бога, не чтить пасомую ими Церковь и не почитать действительными совершаемые ими Таинства. Раскол этот, не смотря на меры принятые при самом первом его появлении, продолжался до времен Василия Темного, при котором митрополит московский Фотий должен был ратовать с ним снова, и словом, и делом.

Но несравненно пагубнейшая язва привезена была в Новгород, при сыне Темного, Иоанне III, евреями, прибывшими с вызванным на новгородское княжение литовским князем Михаилом Олельковичем, от которых образовалась ересь жидовствующих, впоследствии проникнувшая в Москву и заразившая там множество людей всех состояний. Еврей Схария, основатель этой ереси, учил, что закон Моисеев есть единственный Божественный, что история Иисуса Христа выдумана, что Он еще не родился, что не должно покланяться ни иконам, ни мощам, и что умершие не воскреснут.

Праведные кары правительства, ревностно охранявшего чистоту веры в народе, успели вовремя остановить это чудовищное зломудрие, противное первым основаниям христианства. Ересеначальники и их последователи, преданные церковному проклятию, были частью разосланы по разным отдаленным местам в заточение, частью казнены смертью. Вероятно, некоторым из них удалось укрыться от заслуженного преследования; но это конечно было в весьма малом количестве. По крайней мере, из истории видно, что с того времени слух об этой ереси совершенно замолк, да и о других расколах известия прекратились надолго¹.

Главным поводом к возобновлению и распространению расколов в России в нынешнем их виде, было исправление церковных книг, предпринятое и совершенное общим содействием духовной власти и гражданского правительства, с целью согласить эти книги, испорченные в течение веков невежеством и небрежностью переписчиков, с подлинниками. Первый приступил к этому важному делу великий князь Василий Иоаннович; потом занимался им Иоанн Грозный. Но, за недостатком у нас в то время людей сведущих, дело это долго не могло иметь желаемого успеха. Совершить сей важный подвиг предоставлено было царю Алексею Михайловичу. Три Собора созваны были в его царствование с этою целью, и на них присутствовал сам царь и патриархи Никон и Иоасаф; на последний, который известен под именем Великого Собора (1666), сверх того приглашены были патриархи Александрийский и Антиохийский. Патриарх Никон, влиянием своим на царя, наиболее способствовал деятельному производству и успешному окончанию этого дела; и потому он вообще есть главное лице в истории наших нынешних расколов, коих истинное происхождение должно считать с этого времени.

Люди злонамеренные успели убедить невежественный народ, что в исправлении книг заключалось изменение самой веры. Чтобы остаться верными, как говорили обольстители, святой старине и сохранить в неизменности истинное благочестие предков, обольщенные отпали от Православной Церкви, и, под именем старообрядцев, составили многие отдельные, уже в самом начале довольно многолюдные общества, преимущественно усилившиеся в пограничных и дальних частях государства, как, на пример, на Дону, на Куме, на Урале, в пустынях чердынских и тюменьских, на острове соловецком. Самые неистовые из них, в пылу своего изуверства провозгласив Православную Церковь еретическою, никонианскою, вовсе отвергли происходящее от ней священство, а вместе с ним и прочие Таинства Церкви.

Между тем другие, не имея столько дерзости и нечестия, чтобы отречься от Таинств, для которых необходимо священство, решились принимать к себе священников, рукоположенных в Православной Церкви, но не иначе как под условием проклятия никониан, как называют они и доныне нас, православных. Таким образом возникли в России нынешние расколы в двух главных первоначальных видах: поповщины и беспоповщины.

Каждый из них впоследствии, развиваясь и распространяясь, подразделился на множество оттенков: особенно толки беспоповщины, составившие себе особые верования и убеждения, вдающияся иногда в самые чудовищные нелепости, из коих некоторые носят на себе отпечаток изумительного невежества, отвратительного заблуждения, в соединении с диким, не только противозаконным, но и противоестественным изуверством.

Число раскольников еще более распространилось в царствование Петра Великого, по поводу разных изменений в старинных обычаях русских, им введенных; тут же изуверы стали терять, мало по малу, свое чисто религиозное значение, и начали принимать характер враждебного, против правительства, упорства и ожесточения. К дальнейшему умножению их потом весьма много способствовала кротость правительственных против них мер в царствование Екатерины II: раскольники умели скрывать свое враждебное правительству направление под личиною веры, и им дана была не только полная свобода, но даже оказывалось особенное покровительство.

Все отпадения от веры и Церкви вообще разделяются на ереси и расколы, на том основании: состоят ли оне в отступничестве от истинных догматов православной веры, или только в разности относительно наружных обрядов и установлений, сопровождаемой расторжением союза с Православною Церковью.

У нас смятение, произшедшее по поводу исправления церковных книг, первоначально носило характер только раскола: ибо состояло главным образом в упорной привязанности к старым книгам, в которые, по невежеству прежних переписчиков, вкралось множество ошибок, относящихся исключительно к внешним обрядам и постановлениям церковным. Но, впоследствии, оторвавшиеся от союза с Церковью раскольники, без спасительной узды церковного управления, преданные слепому, дикому фанатизму, мало по малу уклонились в разные сумасбродства, не щадившие и догматов веры: что, по естественному ходу заблуждений, переходя из нелепости в нелепость, довело, наконец, некоторых до совершенного отпадения не только от христианства, но и от самых основных законов естественной нравственности, лежащей в основании всякой религии.

Этих последних должно считать настоящими еретиками, если еще не хуже, хотя они, по принятому способу выражения, все заключаются под общим именем раскольников. Принимая это имя в обширном, всеобъемлющем смысле, простирающемся на всех отщепенцев от Православной Русской Церкви, можно нынешних раскольников разделить на следующие четыре главные разряда.

К первому относятся все толки поповщины, коих заблуждение состоит только в слепой, невежественной привязанности к старым книгам, сопровождаемой непокорностью Православной Церкви, вследствие чего они никак не хотят установленным для единоверцев порядком испрашивать себе священников у православных архиереев, а переманивают к себе беглых попов, которых некоторые перекрещивают, все же вообще заставляют отрекаться от общения и повиновения Православной Церкви. Это чистые раскольники, в собственном смысле слова.

Ко второму принадлежат толки, отвергающие совершенно нынешнее священство, а потому и неимеющие тех церковных Таинств, для которых необходимо действие священников, то есть Причащения и брака. Это раскольники злейшего вида, которых должно считать настоящими еретиками; из них некоторые простирают свою дерзость до того, что считают грехом молиться за царя и вообще не признают законности нынешнего порядка вещей и самой верховной власти. Общее их имя есть беспоповщина.

Затем следует третий разряд отщепенства, который уже более чем ересь. Он состоит в совершенном отчуждении от самых основных начал христианства, в отвержении Св. Троицы и самого Иисуса Христа.

Наконец, последний разряд составляют самые чудовищные исчадия фанатизма, противные даже естественным законам природы и человечества.

В первом разряде заключались и заключаются: ветковщина, андреяновщина, перемазановщина, аввакумовщина, аврамьевщина, иосифовщина, епифановщина, анофриевщина, сафонтьевщина, староиконовщина и кадильники.

Второй разряд вмещает в себе: поморян, братовщину, андреевщину, иларионовщину, нетовщину, пастухово-согласие, новоженов, самокрещенцев, козминщину, иевлевщину, нифонтовщину, досифеевщину, богомилов, потемковщину, разиньковщину, титловщину, филиповщину, расстриговщину, перекрещенцев, иконоборцев, самостригальщиков и массилиян.

К третьему разряду принадлежат: иудействующие или жидовствующие, иначе субботники, или запросто русские жиды; сюда ж должно отнести и так называемых молоканов и духоборцев.

Четвертый разряд составляют губительные толки, из коих немногие доныне существуют; толки, воспламенявшие народ разными обольщениями страдать за Бога, принимать добровольно венец мученичества чрез самоубийство или самоизуродование в разных видах. Таковы: степановщина, морельщики, самосожигатели, детогубцы, сократильщики, тюкальщики, спасовщина и, наконец, скопцы. Некоторые из сих сект в настоящее время уже исчезли; другие продолжают свое существование, и считают в недрах своих большое число последователей.

В гражданском отношении можно разделить все толки раскольников на менее вредные и на разрушительные: к первым принадлежит почти вся поповщина, или первый из принятых здесь разрядов; ко вторым три последние из поименованных разрядов, кои, отложась совершенно от всякой духовной власти, в тоже время не признают и властей гражданских, ни даже самого ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА, утверждая, что все, что сделалось на свете после 1666 года, происходит от диавола и антихриста.

Правда, что все вообще раскольники, не исключая и поповщины, признавая себя охранителями древней, истинной веры, в прежния времена нередко явно восставали против Церкви и правительства, действовали с наглою дерзостью и, в слепой самоуверенности, с преступным упорством отстаивали мнимо-правое дело свое, будучи готовы
жертвовать всем для поддержания своих убеждений; начальники раскольничьих толков нередко выступали, как открытые мятежники: бытописание наше представляет тому целый ряд последовательных примеров, начиная от возмущения Соловецкаго монастыря, стрелецких бунтов, московских мятежей, разбойнических злодейств Разина, Булавина и Пугачева, до незначительных по последствиям самозванцев на Дону в начале нынешнего века. Но здесь должно заметить: 1) что многие из сих безпокойств произведены были не поповщиной, а беспоповщиной, особенно позднейшие мятежи; 2) что при них старообрядство служило большей частью одним только предлогом для целей вовсе посторонних; 3) что в настоящее время собственно старообрядцы, коих давно уже не преследуют более за их верование, успокоились и не показывают более того озлобления, которое отличало их при самом начале отпадения и которое перешло ныне в толки не признающие ни духовной, ни даже светской власти.

Ныне, собственно, староверы или старообрядцы сделались людьми почти безвредными, потому что спорят только о букве веры, признавая сущность ее наравне с Православною Церковью: они упорствуют оставаться при всех ошибках старых церковных книг и основанных на них уклонениях от истинно-православных обрядов, при двуперстном сложении крестного знамения, при сугубой аллилуии и т. п.; но в догматах веры не сомневаются и Таинства Церкви чтут свято.

Совсем не в том виде являются прочие раскольники, которых вернее называть еретиками. Люди эти, по самой дикости и преступности своих заблуждений, обыкновенно немногочисленные, бессильные, с самаго начала основания своих согласий и толков постоянно действовали чрезвычайно скрытно и всегда шли кривыми путями. Для распространения и утверждения лжеучений своих, они употребляли средства безнравственные, противозаконные, вошедшие таким образом в самые первые основания из зломудрствования; а посему, видя в духовном и светском правительстве врагов своих, они всегда стараются укрыться и оттогнуться от них, не признавая ни светской, ни духовной власти.

Все толки их можно соединить под одним общим названием беспоповщины; ибо все они одинаково не признают и не имеют священников, и в следствие того все отвергают совокупность церковных Таинств, заменяют православное Богослужение нелепыми, часто отвратительными обрядами, и, не допуская никакой власти, кроме Божией, повинуются правительству наружно, там только, где противоборствовать не в силах. Последователи этих в полном смысле еретических толков, по духу своему враждебные вере, вместе с тем делаются враждебными и уставам гражданским, смешивая эти два вовсе различные понятия. Они говорят, что с 1666 года, то есть со времени окончательного исправления книг, все земные власти Богом упразднены, а господствует одно беззаконие, диавол или антихрист; к несчастию, число 666, находящееся в цифре этого года, есть таинственное, апокалипсическое, что еще более утверждает невежд в их изуверстве.

Составляя отдельные братства среди гражданского общества и находясь в непрерывных и неприязненных столкновениях с государственными установлениями и властями, эти виды раскольников все более и более утрачивали свои духовные цели, так что в настоящее время религиозное разномыслие служит им только предлогом, на деле же члены сих братств или согласий, увлекаемые страстями и личными выгодами, смешивают свои религиозные и гражданские отношения, и, укрываясь наружно одною личиною веры, делаются нетерпимыми в недрах гражданского общества возмутителями, коих одно только бессилие удерживает еще в известных границах.

Таинственность, которою прикрывают себя последователи еретических расколов, делает почти невозможным не только разъяснение и подробное исследование их лжеучения со всеми его оттенками по различным толкам или кругам, но даже и самое приведение в известность числа сих кругов или согласий. Судя по безпрестанно вновь делаемым случайно открытиям разных новых, дотоле неизвестных сект, едва ли можно ошибиться, предположив число их достигающим до сотни. Разумеется разницы между ними не значительны: особое толкование какого-нибудь слова, особый обряд большей частью в сущности совершенно ничтожный; но, тем не менее, каждая такая секта носит особое название, имеет своего основателя, своих учителей, и составляет отдельное братство. Все эти секты, и в отношении религиозном, как уклонения от чистоты истинной веры, требуют всевозможных попечений о просвещении и вразумлении принадлежащих к ним заблуждших или вовлеченных в гибельное заблуждение. Если же взять во внимание, что с верованиями своими они соединяют обыкновенно ненависть и презрение ко всем прочим христианам, считая их своими врагами, гнездищем сатаниным и бесов его прескверным дворищем, что, по их мнению, ныне брак отъяся и запретися, что о умножении рода человеческого теперь промышляет сатана, что от лета по Р. Х. 1666 все начальственное и правительственное устройство государства и самая установленная Богом царская власть, за искажением образа Божия богомерзким брадобритием, упразднилась и наступило царствование антихристово: то нельзя не согласиться, что люди эти суть враги гражданского и политического спокойствия государства и что раскрытие тайных начал их учения, разъяснение их верований, с открытием дерзких невежд, питающих слабоумие простого народа до такой степени бессмысленными и опасными бреднями, есть дело достойное полного внимания и всей деятельности тех, кому вручено пещись о целости и благоденствии государства, что необходимо разоблачить дело, укрывающееся под благовидною личиною веры, и искоренить его, не дав созреть и развиться в силах.

В числе таких зловредных изуверов, по всей справедливости, одно из первых мест должны занять последователи секты скопцов, которые, с противным природе наружным изуродованием своего тела, соединяют тайное учение, самое сумасбродное, какое когда-либо существовало. Начало скопчества кроется в глубокой древности, и едва ли возможно с определительностью означить ту эпоху, с которой оно начало впервые появляться.

Известно только, что колыбелью этого варварского изуродования человеческой природы была Азия. Там оно без сомнения было первоначально порождено обыкновением многоженства, существующим и поныне у восточных народов. Кто, как не евнух, мог вернее оберегать гаремы от внешних дерзких попыток, не возбуждая притом сам в душе повелителя ревнивых опасений своею собственною личностию? Восточные повелители по этой причине для прислуги в гаремах и вообще во внутренних покоях своих обыкновенно употребляли скопцов; вельможи подражали повелителям. В древности и израильтяне не были чужды этого варварства: скопцы были и у них между слугами царскими. Впрочем, у этого народа, опередившего все другие народы нравственным и религиозным образованием, скопчество не только не считалось уважительным, но, напротив, подвергалось презрению и отвержению, против чего находятся увещания в Священном Писании, возбуждающие снисхождение и сострадание к этим несчастливцам. Сюда относятся следующие слова пророка Исаии (гл. LVI. Ст. 3-6): «И да не глаголет каженик, яко аз есмь древо сухо. Сия глаголет Господь кажеником: елицы сохранят субботы моя, и изберут, яже аз хощу, и содержат завет мой, дам им в дому моем и во ограде моей место именито, лучшее от сынов и дщерей, имя вечно дам им и не оскудеют.» Здесь пророк очевидно обращается к насильственно оскопленным евнухам и утешает их ободрением, что и они, не смотря на изуродованность, исключающую их из числа людей, при добрых делах и истинной вере не должны отчаяваться в своем спасении. Этот варварский обычай, порожденный ревностью и деспотизмом азиатского Востока, перешел к римлянам при основании Империи, соединившей Европу с Азией; в особенности же усилился по перенесении столицы Империи в Константинополь.

При дворе константинопольском, в самые просвещенные века греческой Империи, разные придворные сановники и множество слуг были постоянно из скопцов. Люди эти, будучи чужды других страстей, всю деятельность свою сосредоточивали в необузданном честолюбии, достигали верха искусства в придворных происках, и пронырствами своими нередко достигали высших степеней в государственном управлении. Таковы были известные в истории византийской евнухи: Антиох, Евтропий, Нарсес; последний, известный полководец, знаменитый возвращением Италии от готфов под власть императоров.

Замечательно, что и свойства нынешних скопцов совершенно те же: корысть, а потом честолюбие и властолюбие в своем круге, составляют единственные их страсти. Впоследствии, в Византии оскопление обращено было в политическую казнь, падавшую на знатных царедворцев, или царских родственников, как скоро они были опасны правительству, особенно при нередко случавшемся там переходе короны от одной династии к другой. Так император Лев Армянин, вступив на престол, оскопил Феофилакта, сына бывшего императора Михаила, а потом похитивший у него престол император Михаил оскопил его четырех сыновей. Из оскопленных таким образом важных и достойных людей, некоторые бывали впоследствии патриархами константинопольскими, например: Герман, сын Иустина Патрикия; Игнатий, сын императора Михаила Ранкавея, и другие. Все это, однако, было чуждо религиозного значения, которое скопчество присвоивает себе у нас в настоящее время.

Впрочем, и это значение также относится к глубокой древности, и имеет колыбель свою в Азии, стране фанатизма и всякого рода сумасбродств, совершаемых во имя религии. Отношение скопчества к религии всегда и везде происходило от ложных понятий о самоумерщвлении, о восторжествовании духа над плотью. Таковы находящиеся доныне в Индии изуверы, оскапливающие себя из угождения божеству.

Таково конечно было происхождение древних жрецов Цибелы, состоявших из евнухов. В христианстве это несчастное заблуждение проистекло от того же ложного взгляда на заповедь о самоумерщвлении, которому изуверы по несчастью отыскали подкрепление в ложно понимаемом известном изречении Иисуса Христа о скопцах: «Суть скопцы, иже из чрева матерняя родишася тако; и суть скопцы, иже скопишася от человек; и суть скопцы, иже исказиша сами себе, царствия ради небеснаго» (Матф. гл. XIX. Ст. 12). Слова сии, произнесенные Спасителем по поводу лжеучения фарисеев о разводе, в защищение против них святости и необходимости брака, очевидно относятся к скопчеству духовному, к целомудрию и воздержанию, как доказывают следующие за тем слова: «могий вместити, да вместит!» то есть: могущий исполнить или выдержать добровольное отречение от брака, да воздержится!

Но некоторые разгоряченные головы стали понимать их буквально. Это несчастное лжетолкование обнаружилось у христиан в первых веках образования Церкви. Но и Церковь в то же самое время возстала всею своею силою против столь нелепого и пагубного заблуждения. Все, подвергавшие себя скопческому изуродованию, постоянно исключались из числа истинных христиан, подвергались отлучению от Церкви, и только разве по принесении искреннего покаяния и исполнении тяжкой епитимии, опять были принимаемы в недра общения церковного. Но не было и примера, чтобы кто-нибудь из самоскопителей возведен был в сан священнический, кроме одного Оригена (родился в Александрии в 185, а умер в Тире в 254 году по Р. Х.), коего замечательные личные достоинства заставили сделать в его пользу снисходительное исключение.

На оскопленных невольно это осуждение не распространялось по невинности лиц, подвергшихся изуродованию. Оттого, как было уже замечено, в Греческой Церкви бывали и бывают доныне из невольных скопцов, не только священники, но и высшие церковные сановники. Между тем Церковь Римская не допускает издревле и этого снисхождения: она даже ставит это в упрек Греческой Церкви. Сначала подобные скопцы являлись одиночно, или вообще не составляли обществ значительных, которые существовали бы в виде особой религиозной секты, со своими учителями, уставами и верованиями. Первым образовал такое общество аравитянин Валерий, живший около 250 года по Р. Х. Он был один из учеников и последователей Оригена.

Начальствуя своим братством или согласием, он постепенно увеличивал его, то склоняя лестию и обманом к добровольному оскоплению и вступлению в ересь, то прибегая даже, при благоприятных обстоятельствах, к насильству, точно как делают и нынешние скопцы. Таким образом, истинное начало скопческой ереси, в виде секты, должно отнести к этому времени, и Валерий есть первый ее образователь. Вселяя в последователей своих фанатизм, он положил секте прочное основание, так что даже строгие узаконения императоров Константина и Юстиниана, грозившие оскопителям и самоскопителям смертной казнью и конфискованием имения, не могли достигнуть совершенного ее искоренения. Число валериан увеличивалось значительно и невольными евнухами, которые, по неспособности к жизни общественной и по всеобщему к ним презрению, находили свои выгоды присоединяться к секте, составленной из подобных им уродов. Валериане впали потом в разные другие ереси; и, под разными наименованиями, с разными видоизменениями, их безобразное лжеучение дошло, наконец, до наших времен.

Нельзя по крайней мере утверждать, чтобы скопчество, как секта, возникло впоследствии вновь, без всякого предания о своих предшественниках. Ересь, подобная скопческой в наружных обрядах богомоления, соединенных с пророческими провещаниями, в XIV веке появилась было в Нидерландах; но в ней не было главного внешнего отличия собственно скопцов, то есть оскопления.

Вообще, секты, верующие в непосредственное наитие Духа Святого на их членов, кои пророчествуют или говорят боговдохновенные речи, в последнее время распространились значительно в Западной Европе, и теперь особенно усилились в Северной Америке; оне имеют то сходство с нашими нынешними скопцами, что во время богомоления производят усиленные телодвижения, доводящия их до исступления.

У нас в России, первые скопцы являющиеся в истории, были два митрополита киевские: Иоанн и Ефрем, оба родом греки, следовавшие один за другим в конце XII века. Первый из них, вывезенный из Греции княжною Анною Всеволодовною в 1089 году, был принят киевлянами за «мертвеца» (навье, как сказано в летописи); стало быть, возбудил к себе отвращение и ужас, что дает повод заключать о необыкновенности скопцов до того времени в России.

Впрочем, ни тогда, ни после, нет никаких признаков в истории о существовании у нас скопчества в виде секты. Первый слух о них в этом виде относится к началу прошлого века. В ростовской епархии, в углицком уезде, в 1715 году захвачены были какие-то еретики, коих учение походило на скопческое. Затем, в 1717 году, пойман там же отставной московский стрелец Прокопий Лупкин, с товарищами, 20 человеками обоего пола, коих он был учителем. По исследованию открылось, что в тайных сонмищах своих Лупкин называл себя Христом, а некоторых последователей своих апостолами, причащал их ломтиками хлеба, проповедывал наступление царства антихристова и последнего времени мира; молитвы у них сопровождались пляской, на которую подымало их, как они говорили, Духом Святым, а некоторым Дух же Святой сообщал дар пророчества. К этой секте, кроме угличан, принадлежали многие и из жителей других уездов, но как видно, их при следствии не открыли. В таком же духе было открытое в царствование Анны, в 1733 году, в Москве скопище, по доносу какого-то разбойника Караулова.

Оно состояло из 78 лиц обоего пола, которые, собираясь тайно, пели собственного сочинения молитвы, плясали попарно, взяв наперед благословение у председателя общества или учителя, бичевали себя, пророчествовали, хулили брак законный, запрещали последователям своим жениться, а женатым приказывали разводиться; причащались также ломтиками калача, ругаясь над истинными Св. Тайнами; крещением называли приобщение к их обществу и участие в их богомолении, утверждая, что сим именно способом и все древние угодники заслужили спасение и святость; но для сокрытия своей ереси, не запрещали исполнять наружно обряды и таинства Православной Церкви; всякого вновь приемлемого обязывали клятвой соблюдать учение их в тайне; после молитв и пляски, обыкновенно все собрание тут же проводило ночь, оба пола вместе, предаваясь свободно всякого рода распутству, так что многие из участниц рожали даже детей, в том числе одна из главных наставниц ереси, старица Ивановского Московского Девичьего монастыря, в котором происходили и самые эти собрания. Открытые члены этой секты были схвачены и частью казнены смертью, частью наказаны и сосланы.

Хотя при всех сих случаях не найдено, чтобы в учение сектантов входило оскопление, как необходимый догмат, но сравнивая дух учения их с духом учения нынешних скопцов, нельзя не убедиться, что это было если не собственно скопческая ересь, то, без всякого сомнения, хлыстовщина или христовщина, которая и теперь составляет первую, так сказать, вступительную степень скопчества и его основание. В то время секту эту называли квакерскою. Развиваясь и распространяя бредни лжеучения своего, ересь эта впоследствии, вероятно из фанатизма, присоединила к догматам своим то изуверское самоизуродование, которое составляет отличительный наружный признак собственно ереси скопцов. Старица Настасья, старец Петровского монастыря Тихон и другие начальники квакерской секты, объявили при следствии сами, что дурачили легковерных, выманивая у них под разными предлогами деньги.

В числе стариц, сосланных по сему делу в Тобольский (Введенский, близ успенского Долматова) Девичий монастырь, была расстриженная старица Ивановского Московского монастыря Акулина Иванова: имя важное в истории скопческой ереси, как увидим ниже.

Таким образом, если не происхождение, то по крайней мере распространение скопчества, как еретической секты, усиление и приобретение ею некоторой самостоятельности, бесспорно должно отнести только к царствованию императрицы Екатерины II, или даже и к позднейшему времени: тому доказательством служит и основной догмат учения этой ереси, признающей основателем и главой своей блаженной памяти императора Петра III, как показано будет ниже.

Снисходительные меры в царствование Екатерины II против раскольников вообще, когда им отводились богатые земли для поселения, дали возможность усилиться и ереси скопцов; а кротость Александра, даровавшего им всепрощение², еще более способствовала к размножению еретиков, дав им дерзость думать, или, по крайней мере, уверять в том соблазняемых, что они пользуются тайным покровительством самого императора.

Укоренившаяся и развившаяся под влиянием таких обстоятельств ересь, в настоящее время разлила яд своего учения на большое пространство, и число последователей ее растет с каждым годом так, что они теперь гнездятся во всяком городе, сколько-нибудь значительном по торговле и представляющем удобства к проискливым корыстным оборотам, главной цели этих отщепенцев общества, чуждых всех священных связей между прочими людьми. В иных местах, скопцы составляют братства или круги из десятков и даже сотен человек, а в некоторых губерниях этой ересью заражены целые волости и уезды. Огромные капиталы, находящиеся в руках некоторых старшин скопческого общества, дают им возможность с легкостью приобретать новых собратов, действуя на легковерных обещанием обильной жизни и довольства, богатства и почестей, и привлекая неопытные умы прелестью таинственности сумасбродного учения.

Уже одно противное человеческой природе самоизуродование, составляющее необходимый наружный символ присоединения к скопческому братству, должно делать сию секту вредною для всякого общества. Но в последнее время открылось, что оскопление есть только внешняя личина, под которою укрывается особое учение, со своими понятиями, правилами, мечтами и надеждами: учение нелепое, отвергаемое не только верою, но и здравым смыслом и самою природою, посему возбуждающее справедливые опасения не только в отношении ненарушимости чистоты Православия, но и вообще тишины и спокойствия государства.

У скопцов светские и житейские отношения до того спутаны с духовными, что самая основа учения их, как увидим ниже, вовсе утратила духовное начало, а обращается преимущественно на политические предметы.

Религиозным основанием скопчества в Христианстве был, как уже сказано выше, неправильно понимаемый смысл изречения Спасителева о скопцах, иже исказиша сами себе царствия ради небесного (Матф. гл. XIX ст. 12). К сему присоединяется изуверами другое, также ложно толкуемое изречение Спасителя (Матф. гл. V. Ст. 23-30): «Аще око твое десное соблазняет тя, изми е, и верзи от себе; и аще десная рука твоя соблазняет тя, усецы ю, и верзи от себе: уне бо ти есть, да погибнет един от уд твоих, а не все тело твое ввержено будет в геенну огненную.» Есть еще неправильный перевод, сделанный самими скопцами, одного из мест Апокалипсиса: «Когда одно лоно возбудится, то и другое воспалится; нет другого врачевания, как взять меч, да и отсечь».

Таким образом, слова Священного Писания, которые должно понимать в переносном, духовном смысле, были поняты скопцами буквально и приняты, как необходимое условие спасения: условие, без коего человек, обуреваемый плотскими страстями, никогда не сподобится наград, обещанных праведникам. Увлеченные своим заблуждением, они оскопление называют искуплением, утверждая, что это одно и то же; называют его также огненным крещением, почитая исключительным путем, чтобы приобщиться к истинной Христовой Церкви и наследовать вечное спасение. Причина, почему оскопление называется у них огненным крещением, заключается отчасти в ложном применении слов Предтечи Иоанна, свидетельствовавшего, что крещение совершается Духом Святым и огнем, а отчасти и в том, что, по их словам, оно прежде было производимо посредством отжигания ядер раскаленным железом.

В настоящее время, у наших скопцов, операция оскопления совершается просто: посредством отсечения удесных близнят, как называют они семенные ядра, долотом, ножем или другим острым орудием, после предварительной, крепкой перевязки мошонки тонкой ниткой или веревочкой. Для этого бывает у скопцов обыкновенно особый мастер, или операция возлагается на первенствующего в круге учителя. Скопцы сами расказывают, что операция оскопления не всегда оканчивается удачно: многие жертвы обмана или изуверства умирали на месте, исходя кровью; другие подвергаются продолжительным страданиям, воспалениям, умирая нередко от последствий его.

Жегало и кой-какие мази и примочки, составляют обыкновенное средство для остановления кровотечения, иногда весьма значительного; перевязки жил, они, кажется, никогда не делают: так, например, по делу об открытых в 1822 году в Курской губернии скопцах, найдены у них даже на ляжках глубокие раны от неосторожного обожжения раскаленным железом, коим они старались остановить кровотечение. Есть много примеров, особенно между солдатами и матросами, что люди эти из чистаго изуверства, оскопляли себя сами и в безчувственном положении приносимы были в госпитали и больницы: они делали это ножем, бритвой и даже топором, и притом иногда в воде, во время купания.

Впрочем, как многие на себе испытавшие раскаявшиеся скопцы утверждают, посредством отнятия ядер не вполне достигается цель умерщвления плоти; вожделение не вовсе уничтожается, и оскопленные, особенно в молодости, не лишаются способности совокупления: только это происходит без излияния и с долговременным напряжением до крайнего всеобщего изнеможения.

По помянутому выше Курскому делу обнаружилось положительно, что однодворец Аннилогов, скопец состоявший уже под судом и отданный на покаяние, жил в незаконной связи с однодворческою девкою. В подобном обстоятельстве, подтверждающем причину казни некоторых евнухов, стражей гаремов на Востоке, удостоверяет между прочим штабс-капитан Созонович, сосланный за принадлежность свою к скопческой ереси в Соловецкий монастырь; то же говорит архимандрит Соловецкого монастыря Досифей Немчинов, получивший сведения эти от самих скопцов.

Святой Василий Великий, опровергая скопчество, как ересь, опирающуюся на лжетолковании Евангелия, говорит также о скопцах, что в возмужалом возрасте в них сильнее и необузданнее действует немощное любострастие и что они даже иногда бывают в плотских похотях развратнее других людей. Главный наставник наших скопцов, Селиванов, был того же мнения, как видно из приложенного к сему его «Послания к деткам», в коем он наказывает братиям избегать близких сношений с сестрами, потому-что это возбуждает лепость.

Посему для окончательного уничтожения способности к половому совокуплению, скопцы совершают над собой вторичную операцию, состоящую в отъятии самого ствола, что и называется у них полным крещением, или наложением на себя царской печати³. Созонович говорит, что, бывши прежде того уже скопцом, он в Соловецком монастыре произвел над собой эту вторую операцию и подвергнул ей других из своих собратий, по принятому им там на себя званию учителя и по ревности к целомудрию, к полному сохранению которого до того они не чувствовали себя способными. Обычай этот ныне распространяется у скопцов, и в новейшее время операция была иногда совершаема прямо отсечением вдруг и ядер и ствола.

Утверждают, что неполные, то есть не возложившие на себя царской печати скопцы, не лишаясь через оскопление плотских половых вожделений, но будучи не в состоянии оплодотворять, в недрах скопищ своих предаются с полной свободой всем крайностям распутства, попирая святость родственных уз и даже самые законы природы, избирая в последнем случае для себя в друзья и сожители молодых и благообразных юношей своей секты, с которыми они имеют тогда, все общее: стол, ложе, дом и имущество.

Об этом положительно свидетельствует один арестант Соловецкого монастыря, некто Кудинов, знавший все тайны скопчества в подробности: «они, говорит он, плотоугодию, сладострастию и мамону служат как своему идолу, говоря, что брачные гости не постятся, когда с ними жених; прежде имели они подружек женщин, как и сам их лжехрист, но теперь каждый скопец соединен с другим скопцем же непотребным дружеством.»

Оскопление женщин до сих пор остается еще вопросом не вполне решеным. Что, в пылу фанатического изуверства, ересеучители скопческие подвергают женщин различным изуродованиям, в том нет никакого сомнения; многократное освидетельствование так называемых скопчих доказало это положительно.

В 1843 году, например, открыто в С. Петербурге, по поводу розысканий о моленной Царева⁴, несколько скопчих, изуродованных более или менее; в году, оказалось то же в Тамбовской губернии. Обыкновенно у женщин вырезываются, выжигаются или вытравляются сосцы у грудей, отрезываются вовсе груди, уродуются различным образом детородные части вырезыванием малых губ, клитора или даже отрезанием части больших губ. В строгом смысле, изуродованных таким образом женщин, нельзя называть скопчихами, потому что операция тут вовсе не имеет того же значения, как у мужчин; но, по намерению, с коим она произведена, и по общему духу секты, женщины эти бесспорно принадлежат к толку скопцов.

Если, впрочем, у женщины вырезаны обе груди, то это, по мнению опытных врачей, едва ли не должно считать действительным оскоплением: женщина, лишенная грудей, по тесному сочувствию сих частей с маткой, по всей вероятности принять не может, и это подтверждается даже наружным видом скопческих женщин, обыкновенно бесцветных, увядших и безжизненных в самом цвете лет.

Но все другие изуродования должно почитать только мнимыми оскоплениями, вовсе не лишающими женщину сочувствия и даже способности быть беременною. Оскопление женщины посредством вырезки яичников, признано врачами делом слишком сомнительным, по самой возможности исполнения; по крайней мере история хирургии представляет один только, и то не совсем достоверный пример подобной операции над здоровою женщиною.

Скопцы делают еще над женщинами иногда какую-то операцию мнимого оскопления, вырезывая подгрудные железки, и большей частью под левою грудью: это должно основываться на одном только суеверии; по крайней мере физиологически невозможно объяснить такой способ оскопления. Но замечательно, что принадлежащия к толку скопцов женщины, всегда почти изобличаются в том и по наружному виду своему: желтою, обвислою кожею, вялыми, маленькими грудями и проч. Хотя в некоторых случаях и можно бы объяснить это одним плотским воздержанием, потому что были примеры, где старухи, принадлежавшие к скопческой ереси, оказались еще девственными; но в других случаях напротив женщины эти оказались распутными, не рожая притом никогда детей. Остается предположить, что они имели дело с одними только скопцами, и притом от неумеренного и слишком продолжительного совокупления получили этот болезненный наружный вид.

Скопцы сами себя не называют этим именем, а придают себе названия: чистых, белых голубей, праведных, истинных сынов Божиих, обеленных, выбеленных и т. п. Наложение на себя царской печати или отнятие самаго ствола у мужчин, вошло у них в употребление не прежде 1816 года, и доселе старыми, или так называемыми чистыми скопцами в Петербурге отвергается: они приписывают способ этот скопцам иногородным, или, как они выражаются, замосковским, коих, по этому случаю, называют псами, не постигающими истинного разума Св. Писания.

Несмотря однако ж на то, большая часть новейших операций совершаются именно сим варварским образом. Нередко операция производится над малолетними: обреченных на это жертв, малых и взрослых, иногда распетливают на особо для того устроенном станке в виде креста, в роде как некоторые врачи привязывают больных для операции каменной болезни. Впрочем, все приуготовления эти делаются только скопцами в Москве, Петербурге и Риге, или около Петербурга: в Гатчине, Софии и на Славянке. В деревнях тамбовской, орловской и других губерний, операция делается просто в лесу, или в каком-нибудь глухом месте, в чулане, клети, и притом большей частью только по добровольному соглашению обманутой и обольщенной жертвы.

Есть еще одно видоизменение скопчества: так называемые перевертыши, распространившиеся, как видно из донесений местных начальств, особенно в Тамбовской губернии. Эти люди не лишают себя никаких частей тела, и потому их даже трудно отличить; но они перекручивают себе, вероятно в детстве, семянники, к коим привешены ядра, разрывая этим всякую органическую связь между ними и остальным телом, что и соответствует оскоплению.

Изложив таким образом все относящееся к наружному символу скопческой ереси собственно к оскоплению, перейдем теперь к ее сущности учения, к изложению нелепых бредней, на коих скопцы основывают свои верования, сумасбродные мечты и несбыточные надежды⁵. Главное основание лжеучения скопцов состоит в том, что они ожидаемое всеми христианами второе и последнее Пришествие Иисуса Христа почитают уже исполнившимся, утверждая, что Сын Божий, по неизреченному милосердию своему к роду человеческому, ныне утопающему в страстях, не хотя погубить создание свое до конца, во второй раз воплотился на земле, и распинается на кресте (то есть страждет от гонений и казни) за наше спасение, претерпевая гонения от иудеев и фарисеев (то есть от духовного и гражданского правительства).

О воплощении, рождении и жизни этого второго Христа своего, они расказывают исполненную безумства и крайней нелепости сказку, а именно: будто бы родился он от бывшей императрицы Елисаветы Петровны, чистой девы, по благовествованию Иоанна Богослова, от Св. Духа, и что он был то самое лицо, которое потом царствовало на русском Престоле под именем блаженной памяти императора Петра III Феодоровича. Сказка эта предлагается здесь со всеми вариантами, какия она имеет у разных скопцов, рассеянных по государству. По наиболее распространенному между скопцами баснословию, императрица Елисавета разрешилась от бремени в Голштинии и, по возвращении затем в Россию, будучи предызбрана к житию святому, сама царствовала только два года, а иные даже утверждают не царствовала вовсе, но, оставив на престоле вместо себя одну из наперсниц своих, имевшую совершенное с нею сходство, как в чертах лица, так и в свойствах душевных, сама удалилась в Орловскую Губернию, где поселясь в доме одного крестьянина скопца, под именем простой женщины Акулины Ивановны, провела остаток жизни в постнических подвигах, молитве и благотворении, и тут же скончалась и похоронена в саду, в котором мощи ее скрываются и поныне. Эта Акулина Ивановна должна быть лицо действительное, историческое.

О ней, как должно заключать по всей вероятности, говорится в указе Св. Синода от 7 августа 1734 года, находящемся в Полном Собрании Законов, что «в числе осужденных в 1733 году тайною канцеляриею лиц из секты, открытой в Москве по доносу разбойника Семена Караулова, была какая-то старица Акулина Иванова, наказанная кнутом и сосланная в Тобольскую губернию». Она же, по всей вероятности, есть одно лицо с Акулиною бабою стрельчихою, о которой расказывается в книге «Обличение Неправды раскольнической» Преосвященного Феофилакта Лопатинского, что баба эта была основательница ереси акулиновщины, что она «чернцов и черниц и попов растригала, и братство ввела таким образом: «цалуй икону и крестом поменяйся муж с женою, и парень с девкою, и то-де будет братство духовное; а жили-то братство зело блудно, во едином дому их по многу.» Если это так, то скопческая ересь произошла у нас первоначально от толка, вдававшагося вовсе в противную крайность: в открытый разврат и блудное сожитие.

Как это ни странно по первому взгляду, но если сообразить учение о братстве духовном при блудной жизин, проповедуемое в акулиновщине, с ханжеским учением и развратом нынешних скопцов, то такой переход покажется гораздо менее невероятным. Скопцы признают и чтут Акулину Ивановну как Богородицу, и призывают ее под сим именем в своих молитвах.

По сказкам других скопцов, разрешение Елисаветы Петровны от бремени последовало в России, и Петр III был немедленно по рождении отправлен в Голштинию, где, достигнув отрочества, принял оскопление. Когда, по достижении совершенных лет, Петр Феодорович вступил в брак, то супруга его, императрица Екатерина II, узнав о неспособности его к брачной жизни, возненавидела его, начала гнать и приняла твердое намерение лишить жизни, как только представится удобный к тому случай. Такой случай и представился по вступлении Петра III на императорский Престол. Склонив на свою сторону вельмож, Екатерина, по буесловию скопцов, решилась привести в исполнение намерение свое в Ропшинском дворце, где на ту пору Император имел пребывание; но Петр, сведав об том, подкупил часоваго, поменялся с ним платьем, и в солдатском одеянии успел тайно скрыться, а на-место его был убит часовой, оставшийся в его платье. Другие бредят, что часовой, принадлежа сам к скопцам и узнав в заключенном своего Спасителя, сам добровольно принял за него мученический венец, отпустив узника для спасения человечества в мир. Ошибка тогда же сделалась известна Екатерине; но убитый солдат был объявлен и похоронен под именем императора. Избежав таким образом смерти, Петр Феодорович три дня скрывался от поисков без пищи, сидел в каком-то каменном столбе, проживал у колонистов, и наконец бежал в Москву, где, живучи тайно между скопцами, начал свою проповедь. Из Москвы перешел он с учением своим в окрестности ея, потом прошел всю Россию и разные государства, и наконец, вместе с своим предтечею, каким-то графом Александром Ивановичем, прибыл в Тулу, проповедуя всюду, что он есть истинный Христос, творя чудеса и научая скопчеству, как единственному средству к наследию Небесного Царствия. В Туле, оба они были схвачены, осуждены, наказаны кнутом в деревне Сосновке, Моршанского уезда Тамбовской губернии, и потом сосланы, первый в Сибирь, а второй в Ригу. Во время следования в ссылку, лжехрист скован был поножно с каким-то разбойником Иваном Блохою, который сперва наносил ему в пути множество обид и оскорблений, но потом, побежденный его непоколебимым терпением, исповедал его Сыном Божиим: за это скопцы называют Блоху первым исповедателем. Замечательно, что Селиванов, лицо действительное, двойной самозванец, выдававший себя за Императора и Спасителя, в своем «Послании к Деткам» подтверждает все сказанное, но величая себя Спасителем, нигде не называет сам себя Государем Петром III, предоставляя это своим последователям; уклончиво прикрываясь личиною смирения и уничижения, он говорит: «такой-то пророчил мне, что я буду Бог над Богами и Царь над Царями»; но сам от себя подтверждает только первое, как видно из многих мест его приложенного здесь «Послания».

Далее скопцы расказывают, что Император Павел, по вступлении своем на престол, узнав от одного освобожденного им из Сибири московского купца Масонова, что отец его Петр Феодорович жив и томится в ссылке, приказал возвратить его из Сибири в С.-Петербург. Когда привезли его и представили Государю, то последний спросил: «действительно ли он его отец»? На это каторжник будто бы отвечал: «если ты примешь мое дело, то есть учение мое и оскопление, то я признаю тебя моим сыном». В этоже время освобожден был из заточения и предтеча лже-Спасителя. Затем Государь, не признав обоих ссылочных теми, за кого они были выданы от Масонова, приказал однако лжехриста поместить с пенсиею в какую-то богадельню, а лже-Предтечу сослал в Шлиссельбургскую Крепость, где будто бы, по смерти, явились на Преображенской Горе его мощи. Потом, по старанию богатых скопцов, лже-Петр был освобожден из богадельни и причислен в С. Петербургское Мещанское Общество, под именем Кондратия Селиванова, где и жил, распространяя еретическое учение свое до 1820 года, в котором, по Высочайшему повелению, сослан на заточение в Суздальский Спасо-Евфимиевский Монастырь. Из этого места ссылки, по учению скопцов, лжехрист должен явиться уже в величии и славе, просвещая весь мир светом своего учения, воцарится на Русском Престоле, и, освободив скопцов из ссылок и от всякаго гонения, откроет в С.-Петербурге всеобщий суд миру. Впрочем, некоторые скопцы ожидают пришествия Лже-Спасителя от Иркутска, описывая подвиги его темиже чертами, как это видно из большого числа приложенных здесь «скопческих Песен». Тогда, воспевают скопцы, все владыки земные падши поклонятся ему, покорятся могущественному его скипетру, признают Иисусом Христом, истинным Богочеловеком, и сокрушаясь о том, что не познали его между человеками, будут просить о ниспослании к ним благодати оскопления, чего и удостоятся. Суд этот будет, по мнению скопцов, общий: живым (то есть скопцам) и мертвым (то есть не оскопившимся); но и тут судья скопческий явит еще милосердие свое к людям: во все концы вселенной будут посланы от него апостолы и пророки, для наставления истинному учению, и «посеется в каждой земле по зернышку пшеницы и каждое зернышко произведет пшеницы на тридцать кораблей.»

Совершив таким образом дело Искупления, по словам скопцов, лжехрист должен умереть естественною смертью, и труп его положен будет в Невском монастыре, в раке благоверного князя Александра Невского, коего святых мощей, по их уверению, там не находится, а рака эта, по попущению Божию и по слепоте неверующих, изготовлена ими для принятия мощей Лже-Спасителя. После этого, мир сей существовать будет во веки. Тогда искоренится вся нечистота, то есть плотское совокупление, род человеческий будет размножаться единственно от целования, и земля превратится в рай, такой, каким был он при первых людях, Адаме и Еве, до грехопадения, которое, по их мнению, и состояло именно в плотском смешении, запрещенном заповедью Божией. Так как в это время уже все люди без исключения будут скопцами, то они не умрут, но должны пребыть в таком состоянии безконечное время, во веки веков, а умершие до того скопцы будут блаженствовать душами своими в Седьмом Небе. Души грешников, умерших неоскопленными, повергнутся в ад, где протекает огненная река, и предадутся мучениям, состоящим в неизреченных терзаниях совести. Скопцы утверждают, что Церковь, установленная апостолами, была именно та самая, которую теперь признают они; но что скопчество уничтожено, а Церковь искажена царем Константином, принявшим Крещение.

Таковы главные бредни, на основании коих скопческая ересь основывает свое учение. Замечательно, что чистое, повидимому, начало, могло породить в учении столь чудовищные бредни, а на деле обратить скопцов, в житейском и нравственном отношениях, во врагов человечества, нетерпимых ни в каком обществе. Если бы они, проповедуя плотское воздержание, любовь и мир, первое относили бы только каждый к себе самому, а последнее распространяли на всех людей, то весь вред от них ограничивался бы тем, что Государство лишается в них людей, способных для размножения рода человеческого .

Но как умерщвление плоти в буквальном смысле невозможно и противно самой природе, а плоть может и должна быть только подчиняема духу и им управляться, то скопчество и породило безобразный толк, в коем люди, сами себя искалечившие, остаются во всех других отношениях рабами своей плоти и увлекаются доступными им страстями в самые ужасные и безнравственные крайности. С небольшими изменениями, изложенные бредни общи всем скопцам, или по крайней мере большей их части, потому что, как увидим, в настоящее время скопчество уже раздробилось на несколько отдельных толков, несогласных между собой в некоторых догматах ереси. Есть еще у них и другие сказки, не менее нелепые, которые также пользуются более или менее общим доверием и уважением; например: о каком-то первом пророке, графе Иване Григорьевиче Чернышеве; о том, что Наполеон был антихрист, что он жив и поныне в Турции, но покаялся и обратился в скопчество, познав истинную веру; что он был родом русский и сын императрицы Екатерины; что император Александр Павлович и императрица Елисавета Алексеевна также живы, но только скрываются, приняв оскопление и проч.

Сопричисление императора Александра к своему обществу они относят к 1809 году, утверждая, что с этих пор он постоянно им покровительствовал. Поводом к такой нелепой мысли кажется было освобождение лжехриста Селиванова из дома умалишенных и мистическое направление умов вообще во время существования Библейского общества.

Из следствия, произведенного в 1839 году над скопцами, открытыми в Кронштадте, между прочим, оказалось, что за Богородицу почитали они какую-то Акулину Ивановну же, как и прочие, но не императрицу Елисавету Петровну, а придворную даму, жившую при дворе Петра III, по показанию скопца дезертира Будылина, данному им в Моршанске в 1829 году, он посылан был от своих в Ораниенбаум для узнания от тамошних скопцов средств, как бы спасти Богородицу, содержавшуюся, по их мнению, в тамошнем остроге. Скопцы имеют у себя полное описание жизни, учения и страданий их лжехриста, написанное с собственных его слов и известное под названием «Страдов». Как любопытный образчик безобразнейшаго вздора, «Страды» эти предлагаются здесь в виде особого приложения. Смешно и жалко видеть читая их, до какого грубого искажения может человек низвести предмет самый высокий, самый святой, какова религия; а между тем скопцы чтут «Страды», как мы Св. Евангелие, и при чтении их проливают умилительные слезы. Описываемые в них страдания лжехриста, суть собственно не что иное, как его наказание торговою казнью в Сосновке и потом ссылка в Сибирь. Скопцы описывают это таким образом. Во время следования лжехриста из Тулы в Тамбов, а потом в Сосновку, провожали его полки полками, а народ везде встречал, плакал и говорил: «Везут нашего родного батюшку».

Когда начали наказывать его кнутом, то вдруг поднялась ужасная буря. После наказания, детушки его: Иванушка и Ульянушка, сняли с него окровавленную рубашку и выпросили ее себе, а на него надели белую. Затем он попросил себе парного молока, и тогда стало ему легче, и он сказал: «Благодарю Бога: теперь в Сосновке, на котором месте меня секли, выстроена будет церковь»⁶. Из Сосновки повезли его, как говорят скопцы, в Иркутск, и тут встретился он с Пугачевым, причем полки, сопровождавшие Пугачева, пошли за ним, а те, которые его провожали, пошли за Пугачевым. В каждом городе делаемы были снова ему большие допросы. Вообще, все время страданий лжехриста, по выражению скопцов, продолжалось тридцать—сорок лет⁷. По привезении его в Иркутск, пять лет не было об нем слуху; но потом Бог нарядил дочку его Анну Сафоновну, которая «стала духом воспевать, как отца своего Искупителя находить и кого к нему из детушек отрядить». Наконец Бог, или Дух Божий, посланный чрез уста Анны Сафоновны, нарядил судьбою своею каких-то Алексея Тарасовича и Марка Кириловича. Эти посланные нашли Искупителя в Иркутске и возвратясь принесли о нем весть, что он здравствует. Анна Сафоновна есть действительное лицо.

Эта пророчица скопцов, дочь Сафона Попова, одного из первых последователей скопчества в Сосновке, знаменитой страданиями лжехриста, живет поныне еще в Моршанске. Ее и теперь, при вновь возобновленном расследовании, многие из местных жителей назвали скопческою пророчицею; некоторые присовокупили притом, что она с молодых лет никогда не посещала церкви и всегда бегала из дому, когда приходили священники с церковными требами. Сама она ничего не показывает, отговариваясь безпамятством, которое впрочем весьма вероятно, потому, что ей теперь (1844) около 90 лет. Младшая сестра ее Ефросинья проживает между С.-Петербургскими скопцами, пользуясь также большим с их стороны уважением. Она, как утверждают, была в замужстве за здешним купцом Костровым, которого дом служил в продолжение многих лет местом пребывания лжехриста Селиванова. Все изображаемые скопцами страдания их Искупителя, из коих представлена здесь только самомалейшая часть, расказываются ими повидимому с умыслом внушить в сектаторов терпение и упорство и заставить их не открывать тайн своей секты.

Замечателен без всякаго сомнения выдуманный скопцами разговор лжехриста с императором Павлом, когда, по Высочайшей воле сего последнего, он был вытребован из Сибири. Скопцы затверживают его от слова до слова, и передают друг другу наследственно. Ответы самозванца исполнены дерзости. Он называет себя отцом императора, требует от Павла оскопления, и, получа отказ, предрекает ему скорую кончину, и потом заключат так: «Я изберу себе слугу, Царя Бога на кругу, а земную царску справу отдам кроткому Царю. Я всем троном и дворцами АЛЕКСАНДРА благословлю, будет верно управлять, властям воли не давать. Я вам истинный Христос. Учители не слабейте, а пророки не робейте, к отцу своему радейте. На земле мы порадеем; в небе царством завладеем» и проч. И на этом разговоре основывается отчасти особенное расположение скопцов к блаженной памяти императору Александру, которые в его царствовании и поступках видели как бы исполнение предречения своего учителя; и на этом основывается уверенность их о сопричислении его к скопчеству. В одной из рукописей, относящихся к царствованию сего монарха, говорится о нем: «Во славной России красно солнышко явилось и вся вселенная удивилась; благословит Тайный Синод своих верных сирот» и проч.

Вообще, вызов лжехриста из Сибири и свидание его с Императором Павлом, чрез посредство Купца Масонова⁸, описываются у скопцов таким образом: «Святым Духом заблажил, про отца царю доложил: Он не умер ведь, он жив в Иркутске, все блажил, сорок лет в страдах он жил. А царь сердцем встрепенулся, на отца он ужаснулся; и заплакал, затужил, все собранье нарушил, послал скораго гонца, отыскать своего отца, чтоб представить бы в Столицу, со Иркутской со границы. Скоро это сотворил, к отцу двери растворил; он взошел с бурным духом, и сам гордо говорил: Сотворю волю мою теперь; я имею власть, возведу тебя на трон, отдам скипетр и венец, если только мой отец. Наш батюшка Искупитель глаголал слова с высоты, что греху я не отец, разорить пришел в конец; чистоту буду любить, грех хочу весь порубить, а во праведный семыь буду в трубушку трубить, всех поставить утвердить. А царь крепко осерчал, забыл первый свой начал, пошел очень закричал, затворил он крепко двери: Не хочу быть в твоей вере; а за этот за смешок, пошлю в каменный мешок. Наш батюшка Искупитель кротким гласом провестил: О я бы Павлушку простил; воротись ко мне ты Павел, я бы жизнь твою исправил. А царь гордо отвечал, Божества не замечал, не стал слушать и ушел. Наш батюшка Искупитель своим сердцем воздохнул, правой рученькой махнул: В вечеру твоя кончина!» Далее следуют слова, приведенные выше, что воссядет на престоле кроткий Царь, а потом обыкновенная скопческая болтовня, мало замечательная.

8. Историческая основа баснословия скопцов.

Как ни сумасброден весь этот нелепый вздор, но, как видно, он имеет историческое основание, относится к действительным событиям, которые можно проследить в непрерывной последовательности до 1715 года. В тесной связи с открытыми тогда в Угличе скопцами или хлыстами (христовщина, христовы братья), состоит подобное открытие в Москве в 1833 году, а состоявшая в этом согласии старица Акулина Иванова основала, как было сказано, ересь, по следам коей без сомнения пошли лже-Спаситель Селиванов с братиею. Из оффициальных документов, сохранившихся в Архивах, открывается, что игравший роль лжехриста под именем Селиванова, был точно вызван из Сибири, имел свидание с императором Павлом и потом, по Высочайшему повелению, посажен в дом сумасшедших; в царствование Александра I, по ходатайству скопцов, освобожден из богадельни, и до ссылки в Суздальский монастырь жил в Петербурге, сперва в доме Ненастьева, а потом Кострова, и наконец, у Солодовникова, кои все трое были известные скопцы. Во время пребывания Селиванова в столице, дома Ненастьева, Кострова и Солодовникова представляли нечто вроде обители (как скопцы их и называли), куда стекались многочисленные последователи и поклонники лжехрист из отдаленных областей России, чтоб удостоиться его лицезрения и благословения; дары, состоящие в деньгах и других приношениях, стекались, рекой и в короткое время казна обители, которою распоряжался купец Солодовников, обогатилась до чрезвычайности. Очевидцы, из коих некоторые живы доселе, уверяют, что сам Селиванов ничем из этих пожертвований не пользовался, но зато послушники, его окружавшие, без сомнения не упускали случая поживиться на счет легковерия ближних и многие из них нажили себе порядочные состояния. И теперь живет в Петербурге один мещанин, некто Хорошкеев, человек преклонных лет и закоренелый скопец, который был ближайшим наперсником лжехриста, так что без покровительства его Селиванов был недоступен.

В доме Кострова, который, по словам некоторых, именовался Рождественским Девичьим монастырем, (может быть потому, что в нем жила во время приездов в столицу пророчица Анна Сафонова, сестра жены владетеля дома), находилась главная скопческая моленная, где, собираясь обыкновенно в большом числе, они совершали богослужение по своим обрядам, поклоняясь своему ересеучителю и воздавая ему почести совершенно Божеские. Зала, в которой происходили молитвенные собрания скопцов, находилась внутри двора, как обыкновенно всегда строятся не только моленные, но и самые домы этих людей, чтобы туда, как они говорят, никто из иудеев и фарисеев не мог проникнуть, ни зрением, ни даже слухом. Те из раскаявшихся скопцов, которые сами участвовали в молитвах и славословии лжеискупителя, описывают залу таким образом. Она была весьма обширна, и стеною или перегородкой, ибо стена эта не доходила до потолка, разделялась на две половины: одна для мущин, другая для женщин. Каждое отделение украшено было богатыми иконами и паникадилами со свечами, поставленными, как говорят, не для поклонения, но для явности, страха ради иудейска, то есть, дабы дать скопищу наружный вид христианского собрания. В возвышении, над перегородкою, поставлено было особое седалище, наподобие трона, таким образом, чтоб оттуда можно было обозревать обе части залы.

При общих собраниях скопцов, обыкновенно бывавших по вечерам праздничных дней, до прибытия в залу лже-Спасителя, они занимались там, кто пением гимнов, кто радением, или приятными беседами за самоварами; но лишь только показывался лжехрист и раздавалась весть: «Катит наш батюшка, катит наш Сын Божий!», все падали на колени и приветствовали Учителя начальным гимном или молитвою: «Царство, ты царство, духовное царство! в тебе во царстве благодать великая, праведные люди в тебе пребывают» и проч.

Селиванов являлся обыкновенно в богатом левантиновом халате, в колпаке и в спальных сафьянных сапогах. С важною поступью всходил он на свой трон, и, сидя или лежа, обкладенный подушками, благословлял обеими руками все собрание, объявляя, что они собрались теперь у живаго Бога и приговаривая протяжно: «Милость, милость, покров, покров!» Затем начиналось уже общее радение. Описание это приведено здесь для того, чтобы по нем, как по образцу, можно было иметь понятие и о других скопческих моленных, вероятно устроиваемых близко к этому. Тех из своих учеников, коих Селиванов особенно отличал по их способностям, он приглашал иногда поодиночке к себе в комнату, в верхний этаж, где дарил им маленькие деревянные крестики, о коих будет говорено ниже. Дар этот присвоивал тому, кто его получал, звание или степень Учителя, который один имел право вводить в секту или совершать операцию оскопления. Говорят, что в Ригу, город любимый угодником Александром Ивановичем, Селиванов послал свой серый кафтан, в котором был наказан и содержался в ссылке: кафтан этот прошит везде по швам крестиками, и составляет предмет благоговения скопцов, которые уверяют, что Государь батюшка, истинный свет, Искупитель, своими руками весь его сшил; он был послан в Ригу к скопцу Чиновнику 14 класса Пищулину, коего сын, также скопец, губернский секретарь Пищулин, состоит ныне (1844) смотрителем Гатчинских казарм.

Сборище скопцов свободно сходилось в доме Ненастьева, а потом Кострова и Солодовникова, и отправляло там радения свои долго, в течение почти 20 лет, умея вести дела так, что правительство, нисколько не подозревая в основании их общества ничего вредного, предосудительного и противного Церкви и истинной вере, смотрело на них как на фанатиков религиозных, на невежд из ложного понятия притч евангельских уродующих свою природу, но все же как на христиан, а потому и не преследовало их сборищ.

Для усыпления бдительности правительства и чтобы показать слухи о происходящем в их моленной неосновательными, они приглашали к себе в разное время графа Толстого, князя А. Н. Голицына, Балашова, графа Милорадовича, С.-Петербургского обер-полициймейстера, и при них совершали молитвы свои и слушали поучения; но тогда, само собою, разумеется, не упоминалось ничего такого, чтобы могло показаться посетителям сим предосудительным, и, по тогдашним понятиям или взгляду, эти сборища признаны были безвредными и допущены правительством.

Впервые тайны учения и бредней их сделались известны не прежде 1820 года, когда изуверы, пользуясь кротостью и снисходительностью к ним блаженные памяти Императора Александра, начали действовать слишком дерзко, обнаруживая в поступках своих мятежнические мысли, увеличивая круг свой строго воспрещенными им новыми совращениями, а Учитель их почти гласно стал называть себя Сыном Божиим и Искупителем, как осмелился он назвать себя и в присутствии посланного в их обитель, для разъяснения носившихся слухов, чиновника Попова. Тогда только правительство приняло меры против ереси. Первый сделал донос о настоящем духе скопческого учения, некто скопец Митавский Купец Расказов, беглый человек бригадира Симонова, в письменном раскаянии своем, поданном митрополиту Михаилу в июне 1818 года.

В 1819 году, Граф Милорадович вместе с обер-полицеймейстером приезжали к Селиванову, но получив, как говорят, заверение в ложности пронесшихся слухов, оставили все по-прежнему; но, спустя шесть месяцев, в июле 1820 года, ересеучитель внезапно был схвачен и сослан на покаяние в Суздальский Спасо-Евфимиевский монастырь, а четыре главные его послушника в Соловки, и строго воспрещены не только новые оскопления, но и молитвенные собрания скопцов. Оффициальные документы того времени раскрывают все это дело в полной ясности и делают его неподлежащим сомнению. Скопцы уверяют и впрочем, будто бы впоследствии граф Милорадович объявил им МОНАРШЕЕ прощение и дозволение свободно отправлять свои богомоления, и что окончательное строгое воспрещение собраний их последовало только в 1825 году, после 14 декабря. Селиванов оставался в Суздале до смерти, но умер, кажется, раскаявшись в ужасном преступлении своем; настоятель Суздальского Спасо-Евфимиевского монастыря, которому повелено было через каждые четыре месяца доносить о Селиванове, в донесении от 25 августа 1820 года говорит между прочим: «8 числа сего месяца, по моему совету и убеждению, исповедался (Селиванов) и причастился Св. Таин.» скопцы долго пытались склонить императора на освобождение ересиарха даже по смерти его, которой скопцы не верят, уже в 1832 году, была подавана подобная просьба.

Скопец Кононов подавал на Высочайшее имя три просьбы, которые особенно замечательны тем, что в них он называет Селиванова прямо Искупителем; в просьбе, также поданной на Высочайшее имя другим скопцом Солодовниковым, сей последний называет себя сыном Селиванова по благовестованию. Вот до какой степени люди эти были ослеплены, и вот неопровержимое доказательство, что ересь скопческая есть самая зловредная по духу, самая бессмысленная и чисто противу-христианская.

Здешний мещанин скопец Хорошкеев письменно показал, что он, согласно со всеми прочими скопцами, не может не признавать Селиванова человеком богоугодным и вдохновенным, ибо самому ему он делал предсказания, впоследствии сбывшиеся. Селиванов сам, что также оффициально известно, будучи в Суздальском монастыре, объявил архимандриту Парфению, что он восемнадцать лет не был у исповеди и Св. Причастия. Что же после этого значит посещение храмов и исполнение Таинств Церкви учениками его, нынешними скопцами?

Архимандрит Досифей расказывает между прочим, что один знакомый ему скопец-священник, при увещании, чтобы он хотя сложил с себя священный сан своей, если не хочет раскаяться в заблуждении, отвечал ему: «все равно чем ни быть: калачником ли, портным-ли, секретарем или священником; всяк избирает должность по своим способностям». Построение скопцами церквей ничего не доказывает, потому-что доселе известен один только такой пример, и то для прикрытия других видов и намерений. Скопцы построили церковь в Шлиссельбурге, близь могилы угодника их Александра Ивановича: это, конечно, сделано более с целию ознаменовать место, чтимое ими за святое, и прикрыть безсмысленные обряды свои на сей могиле видом истинного благочестия. Весь причт этой церкви, кроме священнослужителей, и вся прислуга при ней составлена из скопцов; посему скопцам предстоит возможность в самой церкви совершать свои обряды, что по словам некоторых и делается: там происходят их радения; есть слухи, что в этой церкви женщины допускаются в самый алтарь.

Приходившие на поклонение к Селиванову во время пребывания его в столице до ссылки в Суздаль, немедленно получали в доме его покой и пищу, и были осыпаемы всевозможными ласками приближенных его, которые, под видом заботливости и участия, старались между тем вызнавать домашния отношения пришедшаго, его житейские обстоятельства и проч., а потом, передав все это своему лжехристу, ставили его таким образом в возможность сказать впоследствии, при свидании с посетителем, несколько слов, которые бы свидетельствовали в глазах невежественного поклонника, что самозванец владеет даром пророчества. Поклонники, с простосердечием и верою, падали пред ним на землю, и, получа утешение и уверение, что благодать Божия всегда с ним пребывает, орошали стопы обманщика радостными слезами.

Снабженный кратким наставлением для жизни и подарком, состоящим в маленьком образке или простом бумажном платке, обольщенный отправлялся в свой дом, чтобы там разливать еще с большим рвением и фанатизмом яд, которым заражено было его собственное сердце, Все скопческие учители, жившие в отдаленных местах, и страдальцы-скопцы по тюрьмам, нередко также получали из Петербурга подарки, состоявшие из кулька пряничных орехов, кренделей, сухой рыбы, чаю и других предметов, остающихся от стола главного их Наставника, и, приемля все это как драгоценнейшую святыню, разделяли ее между собою и употребляли на тощий желудок, с величайшим благоговением. И ныне всякий скопец считает необходимым иметь у себя несколько волос, или частицы остриженных ногтей, словом что-нибудь от плоти своего ересеучителя, даже хоть пузырек с помойною водою, коею Селиванов умывался: эту мнимую святыню скопцы хранят и носят при себе на груди, в ладонках, вместе с тельным крестом. Все это не только известно из показаний различных скопцов, но нередко подобные вещи были у них отыскиваемы.Так, на пример, при обыске кельи монахини Суздальского монастыря Паисии, отданной туда за скопчество, в 1827 году найдены волосы и обрезки ногтей, тщательно сохраняемые.

По производившемуся, в следствие тогоже дела розысканию в Москве, у купчихи Подкатовой, равно как у жильцев и родственников ее, также отысканы волосы, обрезки ногтей, шесть перьев, очиненных без раскепов и загнутых крючком, коих употребление неизвестно, четыре пряника, особый нож, шесть стклянок с примочками и проч. При обыске открытой в С.-Петербурге в 1843 скопческой Моленной, найдены портреты скопческих Лжеучителей и Праведников, и кроме того вериги различного устройства, сухари и баранки, употребляемые скопцами за причастие, белыя, длинные рубахи, в виде саванов, мази и примочки, повязки с кровяными пятнами; при розыске по семуже делу, из многих мест присланы взятые у скопцов подобные вещи.

Странным с перваго взгляда может казаться, что лжехрист Селиванов не у всех скопцов называется одним и тем-же именем: иногда называют его Андреем, иногда Кондратьем, а иногда даже Фомушкою, Иванушкой и проч.

Это можно объяснить отчасти тем, что он как бродяга, преследуемый законами, вероятно сам переменял имя свое по обстоятельствам, отчасти же и тем, что различными именами он мог называться у скопцов, не вполне посвященных в таинства секты, далеко живших от Столицы, и которые может быть о самом существовании его знали только лишь по темным слухам. К допущению последнего предположения некоторым образом дает повод показание в 1829 году в Моршанске дезертира скопца Будылина, который упомянул междупрочим, что он несколько раз был посылан от скопцов своего братства к другим, именно для получения полнейших сведений о таинствах своего учения, которые, следовательно, были им не вполне известны. Тоже подтверждается свидетельством штабс-капитана Созоновича, который говорит, что таинства учения своего скопцы ракрывают вполне только утвердившимся в секте, для чего потребно иногда 10 и 15 лет, а иные и умирают в неведении. Впрочем, вот истинная история Селиванова, до наказания его в Сосновке и ссылки в Сибирь и потом по возвращении в С.-Петербург, взятая из подлинных дел. В 1770 или 1771 году, двое бродяг, называвшие себя Киевскими монахами и затворниками, Андрей и Кондратий, пришли Тульской Губернии Алексинского Уезда в дом Купца Луганникова, и там склонили на оскопление крестьянина Емельяна Ретивова, бывшаго уже Хлыстом. Это первый, положительный и явный, переход из христовщины или хлыстовщины в скопцы: учение и даже обряды изуверов, принадлежащих к сей последней секте, вполне согласуются с учением скопцов, кои только вместо бичевания, для убиения плоти, принимают оскопление. Ретивов, съездив в Тамбовскую Губернию, завлек там, в деревне Сосновке, несколько человек в скопчество, и между прочими крестьянина Сафона Попова, сына его Ульяна и еще Ивана Прокудина: последние двое и были те Ульянушка и Иванушка, которые впоследствии, при наказании Селиванова, дали ему белую рубашку, как сказано выше. Затем, бродяги Андрей и Кондратий сами переехали в Сосновку, учредили в доме Попова место сборища людей своей секты, и в короткое время оскопили слишком 200 человек, между-прочим Дьякона и Дьячка тамошней церкви. По доносу Сосновского священника, было там в 1775 году строгое следствие, многие наказаны и сосланы, в числе коих и Андрей. Кондратий скрылся; но был также приговорен к наказанию и, быв потом отыскан в Тихвине, отправлен чрез Тулу в Тамбов, а затем, по словам старожилов, наказан кнутом в селе Сосновке, на месте преступления, и сослан в Сибирь. В таком виде расказывается это дело и в отобранных от разных скопцов бумагах. Возвращенный из Сибири Селиванов, назывался постоянно потом Кондратием, крестьянином Орловской Губернии, села Столбова.

Под именем Кондратия он значится оффициально в документах Дома Сумасшедших и Богадельни Смольного Монастыря, в которую переведен был в 1802 году Императором Александром, после посещения им дома сумасшедших; этимъже именем он называется в актах освобождения его из Богадельни и ссылки в Суздальский монастырь. Посему можно принять за достоверное, что настоящее имя Селиванова было Кондратий; а другими именами называли его или для подлога, или по ошибке, смешивая с другими лицами, например с товарищем его Андреем⁹. На освобождение Селиванова из Дома Сумасшедших, Высочайшее повеление последовало 6 марта 1802 года; а на выпуск его из Богадельни Смольного Монастыря, Начальство Богадельни получило предписание от С.-Петербургского Приказа Общественного Призрения, в котором сказано: «Находящагося в Богадельне, Орловской Губернии села Столбова крестьянина Кондратия Селиванова, уволить к просителю Статскому Советнику Елянскому». Чем руководствовался Приказ, делая такое распоряжение и имел ли он на то повеление Высшаго Правительства, из дел не видно; да и сам Елянский, по-видимому, лицо очень странное и подозрительное.

Кажется, он был лицом, подставленным известными в то время скопцами: Купцами Сидором Ненастьевым, Андреем Костровым и другими, которые, как видно, имели влияние на Богадельню, и не щадили ни просьб, ни происков, ни пожертвований, чтоб только достигнуть желаемаго, в чем и успели. Предположение это оправдывается последствиями: Селиванов, по выпуске из Богадельни, жил в домах этих людей; Елянский же дал в принятии Селиванова следующую росписку: «Бывши Польского Двора Камергером, 1793 года переименован Российского Двора Статским Советником; но, по случаю приобретения мною смиренной жизни, сложил я добровольно патенты, отрекся гражданской службы, получаю, по Указу Всемилостивейшаго Монарха, пенсии в год по 500 руб. из Кабинета, а сам, имея квартиру в Невском Монастыре, именуюсь: Польский дворянин Алекстй Елянский».

По слухам, около 25 лет тому назад, Елянский сослан, но не по делам скопцов; это впрочем сомнительно, ибо время ссылки его согласуется с временем ссылки Селиванова. Очень может быть впрочем, что если Елянский сам не был скопец, то был одним из действующих лиц скопческого Общества. После ссылки в Суздаль в 1820 году, Селиванов, удрученный летами, испытавший столько превратностей жизни, перебывавший в стольких тюрьмах, в Богадельне и в Доме Сумасшедших, перенесший наказание кнутом и ссылку в Сибирь, жил там не долго. Как сообщает Монастырское Начальство, дряхлость вместе с горячкой скоро положили конец преступным дням этого замечательного человека: Самозванца-Царя и Самозванца-Бога. Выше было помянуто, что он перед смертью причастился: было ли это лицемерство, или искреннее раскаяние — неизвестно. Тело его погребено в стенах Монастыря, или близь Монастыря, и простая могила, без всякаго памятника, остается единственным свидетельством существования дерзкаго еретика, вовлекшаго в сети гибельного учения своего стольких легковерных.

Впрочем, не смотря на неопровержимую достоверность смерти Селиванова, скопцы убеждены и теперь, что это вымысел; что он, как истинный Бог, жив, тайно бежал из Монастыря, скрывается в Восточной Стороне, и непременно явится опять, чтобы возсесть на Русском Троне и даровать своим последователям блаженство. Восточная Сторона, по всей вероятности, означает Восточную Сибирь, вторую колыбель скопчества. Ожидание это видно из единогласных показаний всех раскаявшихся скопцов и из всех в разное время и в разных местах отобранных у них бумаг. Некоторые думают даже, что Селиванов и теперь по временам является на главных их Сборищах.

После лжехриста Селиванова и Лже-Богородицы Акулины Ивановны, о коей уже говорено было выше, одно из главнейших мест в верованиях скопцов занимает Лже-Предтеча Александр Иванович. Сведения об нем крайне сбивчивы: одни называют его Князем Дашковым, спутником Петра III, утверждая, что он схвачен был вместе с Селивановым в Туле и после наказания там же кнутом сослан на работу в Ригу; другие величают графом, третьи только инженерным полковником¹⁰ и проч. Но из источников более точных, основанных на свидетельстве скопцов, знавших лже-Предтечу лично и разделявших даже последнее заключение его в Шлиссельбурге, каковы живущие поныне (1844) в С.-Петербурге Купец Агеев и Мещанин Савельев, можно считать почти неоспоримым следующее. Он был скопец, крестьянин Тульской Губернии села Маслова, по фамилии Шилов. При Императрице Екатерине II, содержался он точно в крепостях Динаминдской и Рижской, и вероятно не за одно скопчество, потому-что, когда, при возшествии на престол Императора Павла I, все сосланные в Ригу скопцы были прощены и размещены по монастырям, то Шилов не вошел в это всепрощение, а был отправлен в Шлиссельбург. Время перевезения его из Риги и отсылки в Шлиссельбург, совпадает со временем вытребования из Сибири Селиванова.

В Динаминд он привезен был почти вместе с оскопленными в Сосновке, и с ними вместе наказан в Риге батогами и посажен в крепость. Это обстоятельство, и еще то, что ему, как говорят скопцы, один глаз был выколот тростью полковником Волковым, который производил следствие по скопчеству в Орловской губернии¹¹, дает повод думать, что он был один из первых скопцов, совращенных в Тамбовской губернии Селивановым, и поясняет некоторым образом связь этих людей, с того времени больше нигде и никогда не встречавшихся. Скопцы расказывают с таинственностию и благоговением, что когда Павел I, будучи еще Великим князем, ездил за границу за второю своей супругой, то в оба пути посещал будто Шилова в Риге и разговаривал с ним. В Шлисельбургскую крепость он был перемещен в 1796 году, вместе с шестью другими скопцами, в том числе с Агеевым, Савельевым, и московским купцом Федором Колесниковым, который, под именем Масонова, известен как первый сообщивший Императору Павлу I весть о существовании Петра III в Сибири. В 1799 году, 6 января, явился курьер для их освобождения; но он не застал уже Шилова в живых, который умер в то самое утро. Через 12 дней последовало Высочайшее повеление о предании тела его земле со всеми обрядами, а не как преступника, и о допущении спутников его с ним проститься. Его похоронили при подошве Преображенской Горы близь берега Невы¹², куда, по словам скопцов, сопровождали тело коммендант крепости, плац-майор, множество чиновников и народ, со всем духовенством.

Скопцы присовокупляют к тому, что как во время погребения Шилова спустя 12 дней после его смерти, так и при вынутии тела его из гроба в 1802 году, при перенесении на то место, на котором находится ныне могила его, тело его было невредимо; это служит для них доказательством его святости. Скоро могила Шилова сделалась у скопцов предметом поклонения: к ней начали стекаться богомольцы со всех сторон, и в построенной над нею часовне стали даже тайно совершать новые оскопления, и притом с отрезанием всех частей и самаго ствола. Находя это последнее противозаконным, старые скопцы испросили у Комменданта Плуталова позволение сломать часовню и воздвигнуть в замен ее только каменный памятник, который и был воздвигнут в 1829 году, но кем — неизвестно. Из находящихся на нем надписей видно, что Шилов действительно уроженец Тульской Губернии села Маслова.

По расказам скопцов и по словам Селиванова в его «Страдах», заметно, что Александр Иванович занимался ремеслом пророчества. Проживающий в Шлиссельбурге скопец, отставной унтер-офицер Трусов, помнит между-прочим одно его пророчество, сказанное будто в разговоре с плац-майором Юхаревым, что «в Москве потекут ручьи крови, а в Петербурге ядра будут скакать по мостовым». Сам он называл себя любезным сыночком Селиванова. Из дела, произведенного в 1839 году Морским Министерством в Кронштадте над открытым там сборищем скопцов, в котором участвовали служащие офицеры, нижние чины, монахи и другаго звания люди, между прочим видно, что, по верованию тамошних еретиков, у императора Петра Федоровича или Иисуса Христа скопческого, был сын Александр Иванович, праведник погребенный в Шлиссельбурге, близь Церкви Преображения. Церковь Преображения, близь которой действительно находится гробница Шилова с памятником, о котором говорено было выше, построена в 1818 году С.-Петербургским Почетным Гражданином скопцем Борисовым, умершим в настоящем (1844) году здесь в Столице, но погребенным у этой церкви, при которой три нынешние сторожа также скопцы. При осмотре этого памятника нарочно посыланным от Министерства Внутренних Дел Чиновником, несмотря на глубокий снег, заметны были следы, идущие к нему от церкви, что доказывает постоянное посещение его изуверами. Над самою могилою находятся два высеченные в плите круглые отверстия или дыры, служащия для опущения в могилу освящаемого таким образом хлеба, который заменяет у скопцов, как увидим впоследствии, Святые Тайны.

Летом посещают Шлиссельбург иногда по 50 человек и более скопцов в один раз, которые все бывают у гроба Александра Ивановича. Построение памятника над гробом государственного преступника, чтимаго Святым, есть дело довольно странное, особенно когда этот Святой слывет еще у некоторых за Сына Императорского . Впрочем, должно заметить, что благоразумные скопцы, откровенно или притворно, отвергают родословную Александра Ивановича от Селиванова или, по их, от Петра III, равно и то, чтобы он был Князь Дашков, приводя в доказательство, что у него было два сына и племянник, также Шиловы, из коих последний за скопчество отдан был в солдаты и по отставке умер в Петербурге и похоронен на Охтенском Кладбище. Некоторые сведения о жизни Шилова, как, например, о времени прибытия его в Шлиссельбург, времени смерти и погребения, подтверждаются вполне оффициальными сношениями с местным Начальством¹³.

О Федоре Евстеве Колесникове, скопцы говорят, что он пользовался большою милостью императрицы Екатерины II и потом императора Павла, и был употребляем ими по разным секретным поручениям; что название «Масона» императрица дала ему в шутку; что сведение о Петре III привез он из Сибири, где также находился по какому-то
тайному поручению; что в Шлиссельбургскую крепость он был посажен императором Павлом за то, что явился к нему в дорожном Сибирском наряде, а потом, освобожденный из заключения, до конца жизни снова постоянно пользовался особенным покровительством и благодеяниями монархов. Таким образом видно, что все лица, почему-либо упоминаемые и чтимые у скопцов, действительно существовали. Но заблуждение дало им значение, приписало действия и даже имена, которых они вовсе не имели, и которые могли породиться только в развращенном воображении исступленных фанатиков или хитрых обманщиков.

12. Догматическое учение скопческой ереси.

Излагая баснословные бредни, служащие основанием скопческой ереси, до сих пор мы только изредка и мимоходом касались собственно догматического учения их секты; но и оно, в свою очередь, так нелепо и безумно, исполнено таких диких сумасбродств и так противно не только истинным догматам Православной Церкви, но и всякому человеческому смыслу, что достойно полного разоблачения. Это должно разъяснить вполне истинное значение скопцов, и как сынов Церкви, и как сынов Отечества; должно снять с них личину, которою они с таким искусством умеют прикрывать себя от бдительного взора правительства. Из довольно единогласных показаний судившихся или раскаявшихся скопцов, сделанных в разное время и в разных местах, как например в Восточной Сибири, в Соловецком монастыре, в Бендерах, в Кронштадте, в Моршанске и проч., даже частию из различных Указов о скопцах, равно из розысканий по поводу открытой ныне (1844) в С.-Петербурге, в доме Глазунова, скопческой моленной, и из отобранных у них при всех сих случаях рукописей, книг, портретов и других предметов, видно, что догматическое учение их состоит в следующих нелепых и пагубных вздорах:

1) Грехопадение прародителей наших состояло не в запрещенном вкушении от древа познания добра и зла, а в плотском совокуплении; посему и искупление наше Христом Спасителем состояло в проповедании роду человеческому оскопления, которое Иисус Христос сам на себя принял, а потом последовали примеру его и все Апостолы, мученики, преподобные и прочие первые христиане. Впоследствии, люди, по слабости своей, отпали снова от этого образца, и снова погрязли во грехах. Главнейший виновник отступничества был император Константин Великий; почему он и не признается Святым у скопцов.

2) Не желая погубить род человеческий до конца, Сын Божий снова пришел в мир спасти людей и возстановить истинную Церковь Верных, снова принял на себя плоть человеческую, снова претерпел и претерпевает гонения, ублажая Отца Небесного своими страданиями, и снова обновляет мир оскоплением.

3) Это пришествие Искупителя есть уже последнее, как предречено в Св. Писании; а облаками свидетелей и Ангелами Святыми, которые, по словам Евангелия, должны сопровождать второе пришествие Иисуса Христа, скопцы почитают себя.

4) Отвергая действительность Таинства Крещения, скопцы заменяют его оскоплением, давая ему тоже значение и называя крещением огненным.

5) Страдания и смерть Иисуса Христа в первое пришествие его на землю, по мнению скопцов, должно понимать в смысле аллегорическом: под именем страстей Господних, они разумеют только гонения, претерпенные Сыном Божиим от иудеев, а умер он, по их словам, смертию естественною, как умирают все.

6) Вознесения Христа Спасителя с плотию на небо, скопцы не признают, утверждая, что он вознесся только своим Божеством, соединенным с человеческою душею, а тело его, по общему закону, подверглось тлению на земле.

7) Скопцы совершенно отрицают воскресение тел человеческих по кончине века.

8) Отвергая воскресение тел, вместе с тем они отвергают также все мучения,
которыми Св. Писание угрожает грешникам, утверждая, что мучения эти будут состоять единственно в муках душевных, в угрызении совести.

9) Бытие мира продолжаться будет безконечно, и изменение его будет состоять не в обновлении стихий, но в перемене образа жизни людей; то есть, все люди сделаются скопцами и, облекшись безсмертием, будут блаженствовать на земле, которая превратится тогда в Рай, а души умерших скопцов получат блаженство в Седьмом Небе, где присутствует само Божество.

10) Книги Ветхого и Нового Завета, писания Святых Отцов Церкви и Каноны Соборные, скопцы отвергают, называя все это мертвою буквою. О Евангелии говорят, что оно вовсе не в таком виде было написано, а искажено впоследствии, кроме XIX главы Матфея и еще нескольких других мест, ложное толкование которых служит основанием их заблуждений. По их уверению, истинные книги Св. Писания, или — как говорят они — голубиные книги, закладены в главе церкви Св. Андрея Первозванного на Васильевском Острове в С.-Петербурге.

11) Скопцы мяса вообще не едят; но не содержат постов, установленных Церковью, а постятся когда им вздумается. В особенности, 15 сентября, в память наказания в этот день лжехриста их Селиванова кнутом в Сосновке, все они держат пост самый строгий, не принимая никакой пищи. Постятся также и в большие Церковные Праздники, ибо считают несовместным праздновать и веселиться с Христианами в то время, когда их Искупитель распинается на кресте.

12) Молитв, кроме собственных, никаких не читают.

Вообще скопцы только лицемерно именуют себя православными и наружно исполняют обряды Церкви, но между собою называют ее фарисейскою и языческою, утверждая, что истинная христианская вера есть их скопческая. Из наших святых признают они только тех, которые пишутся с короткими и редкими бородами, как например: Св. Николая Чудотворца и Филиппа митрополита Московского , которых почитают скопцами. Но наиболее чтутся ими собственные угодники их, каковы: Александр Иванович, лже-Предтеча; какой-то Мартынушка, товарищ Селиванова в неволе и при побеге, которого называет он своим братом; пророк Филимон, который ходил в слове бойко; Божий человек Аверьян, Пророчица Анна Романовна, и другие: о последней упоминается в «Страдах» Селиванова, что она состояла пророчицей при Акулине Ивановне и узнавала, когда будет хороший лов рыбы, богатая жатва и проч. Впрочем, как уже было сказано, верховные предметы обожания их суть сам Селиванов и Акулина Ивановна, которым они покланяются и молятся: этой как Царице Небесной, а тому как Спасителю и Богу, утвержая в песнях своих, что он Бог над Богами, Царь над Царями и пророк над пророками. В одной рукописи их говорится: «Един учитель, Отец ваш Искупитель, и матушка Акулина Ивановна, да батюшка Александра Иванович, а прочим я никому не верю». В другом месте тойже рукописи сказано, что Селиванов есть второй Сын Божий, что он живой Бог; да и сам от себяон говорит к последователям: «я вам истинный Христос!» По словам скопцов, Акулине Ивановне все пророки пели, что от нея будет Сын Божий, который примет страды за всех своих дттушек.

Почитая Императора Петра III главой своей секты и Искупителем, скопцы величают и его «своею надеждою, ключем сладимым, верным источником и всех праведных помощником, насадившим виноградные сады,учителей и пророков.» В деле об уфимском мещанине Семене Яганове (1841 августа 30) есть показание, что, по мнению скопцов, в начале был Господь Саваоф, потом Иисус Христос, а ныне Государь Батюшка Петр Федорович, Бог над Богами и Царь над Царями. Из произведенного Морским Министерством исследования в Кронштадте о секте скопцов, состоявшей под руководством главного их пророка, 3-го Ластового Экипажа подпоручика Царенка¹⁴, оказалось, что Кронштадтские скопцы отвергают божественность Иисуса Христа, признавая его только за человека, исполненного благодатию, и утверждая, что благодать эта перешла в Императора Петра III, чудовищное искажение памяти которого, как показали все бывшие следствия, принадлежит к общим основным догматам всей секты, если только можно так назвать безсмысленные и безобразные бредни, которых существованию трудно было поверить, еслиб не было на то письменных, неопровержимых доказательств.

Скопцы почитают святыми и пророками в особенности тех своих единомышленников, кои успели оказать секте наиболее услуг, заключавшихся в приобщении к ней новых жертв¹⁵. Тот из них, который успеет приобресть таких жертв двенадцать, величается апостолом; апостолы же эти называют себя разными собственными именами наиболее прославленных в истинной Церкви Святых, в особенности истинных Апостолов Христовых.

Не в следствие ли этого изуверного обычая назвались у них и Богородицами: первоначально Акулина Ивановна, а потом Анна Сафоновна и та женщина, которую, по словам Будылина, скопцы хотели освободить из Ораниенбаумского острога? — Таинств, которые составляют сущность благочестия Христианского, скопцы вовсе не признают, или признают отнюд не так, как Православная Церковь. Покаяние, по их мнению, значит обращение в их секту; Миропомазание принимают они только в смысле духовном, говоря, что всяк из них миропомазан благодатию Духа Святаго; Священства, Брака и Елеосвящения не признают вовсе; а Таинство Причащения одни полагают в слушании скопческих пророчеств, а другие в принятии, вместо Св. Таин, хлеба и баранок, освященных на могиле Шилова в Шлиссельбурге, все же единодушно наше Св. Причастие называют презрительно тюрей. При арестовании вещей, принадлежавших скопческой моленной, открытой в доме Глазунова (1844), в числе прочаго найдены четвероугольные кусочки черного хлеба, крестообразно изрезанные линиями, также белые сухарики, служащие для причащения по обряду скопцов, и сверх того найден еще сладковатый порошок, раздающийся у них также вместо Св. Тайн; теже открытия сделаны были по Кронштадтскому следствию 1839 года и по производившемуся в 1819 году в Пскове. Порошок этот по-видимому есть мелко истертая сушеная щука, вероятно
перемешанная с сахаром. Арестант Соловецкаго монастыря Кудинов говорит, что он раз спросил одного скопца: для чего же они посещают церкви и причащаются Св. Таин, если ничему этому не верят? Тот отвечал ему: «в церковь мы ходим страха ради иудейского, а Причастие принимаем, как обыкновенный хлеб и вино.»

По Кронштадтскому делу, сознанием некоторых подсудимых также открыто, что Царенко давал своим ученикам, вместо причастия, хлеб и баранки, освященные на могиле Шилова. Не признавая никаких праздников, скопцы все дни считают равными; но чтоб менее возбудить подозрения, сборища свои назначают преимущественно по праздникам и воскресениям. Иногда, впрочем, скопцы собирались постоянно по субботам, принимая день субботний, предписываемый в Ветхом Завете для празднования, в буквальном смысле: от этого обычая курские скопцы (1822) получили в народе название субботников, хотя это название принадлежит собственно другой секте жидовствующих.

Если кто из скопцов умирает, то другие собираются к нему в радельных одеждах (рубахах) и поют свои молитвы, в продолжение которых один, выходя на средину, пророчествует и даже говорит о том, куда душа покойного водворится; а православный священник призывается уже после всего этого, только так сказать для виду. Над могилою умершаго опять совершаются особые обряды и поминовения; так, между прочим, памятник ставится не вдоль гроба, а поперек крестом, и в этом виде положена плита над могилою Шилова в Шлиссельбурге. Вообще, скопцы весь мир называют проклятым, а Церковь Божию — мурашиным гнездом.

Если присовокупить к этому изложенные выше верования и мечты скопцов, то можно составить себе понятие, в каком ужасном заблуждении погрязли эти фанатики, и как опасны и вредны заблуждения их для самаго спокойствия государства. Это последнее подтверждает уже и опыт. В одном уголовном деле производившемся о ссыльном скопце Александре Шокгофе, уроженце Лифляндской губернии, есть показание скопца Андреяна Жагалкина, что он не признает верховной власти ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА, потому-что скопец должен отвечать только своему царю Петру Феодоровичу, которому принадлежит по вере. По следствию, произведенному в 1830 году в Тамбовской губернии по делу Будылина, открыто также, что скопцы, по крайней мере тамошние, ныне царствующаго ГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА НИКОЛАЯ ПАВЛОВИЧА не признают. И эта, сколько нелепая, столькож и преступная во всех отношениях секта, не смотря на строгие узаконения, преследующия скопчество, как скоро последователи его делаются известны, не только существует и продолжает свои сборища, но еще увеличивает с каждым годом число своих последователей.

Скрытность, лицемерие и притворство скопцов усыпляют бдительность правительства, а происки и денежные средства доселе их обезпечивали. Наглое запирательство и различные уловки служили им всегда надежным средством к посмеянию над строгостию законов. В 1844 году открыты и изобличены в Петербурге два оскопителя (Кабаков и Петин): и это едва ли не единственный в этом роде пример. Отдаваемые в солдаты, отсылаемые в монастыри на покаяние, ссылаемые в Сибирь, скопцы не только сами оставались по духу темиже безобразными изуверами, но всюду совращали других, посвящая новые жертвы в чудовищные тайны свои. Даже в Соловецком монастыре поступали они точно таким образом; а из Иркутска, как показано выше, сделали для себя какую-то Обетованную Землю. Средства, употребляемые скопцами для совращения и вовлечения в свою секту других, будут представлены впоследствии; а теперь опишем обряд, коим это сопричисление совершается.

Новоприемлемого приводят обыкновенно в моленную во время полного собрания, одев в белую рубашку, такую точно, какия надеты и на прочих, составляющих сборище. Рубашки эти длинные, по самые пятки, сшиты на образец эпитрахилей, и цветом своим должны представлять иносказательный намек на мнимую чистоту и непорочность скопцов: образчики таких рубашек взяты у скопцов, захваченных в доме Глазунова (1844).

Облачившись таким образом, они зажигают свечи у икон, и положа пред ними по три поклона, кланяются друг другу. Потом старшина собрания, заступающий место пастыря, раздав всем восковые свечи и держа сам в правой руке крест, спрашивает новообращаемаго: кого он представляет порукою искренности своего намерения сопричислиться к братству? Тот, будучи уже прежде научен, отвечает, что представляет порукою Бога. Затем ересеучитель заставляет его повторить за собой следующую клятву: «Пришел (или пришла) я к тебе, Господи, на истинный путь спасения, не по неволе, но по своему желанию, и обещаюсь тебе, Господи, про дело сие святое никому не сказывать, под смертною казнью, ни отцу, ни матери, ни родству, ни приятелю!» После того, принимаемый целует крест и получает, в словесном наставлении, следующия заповеди, с обязанностию хранить их свято и постоянно, не нарушая ни в каком случае:

1) Каждому скопцу, как живому образу Божию, при свидании воздавать втайне честь земным поклоном с изображением на себе крестного знамения, и приветствовать сими словами: «Здравствуй братец, или сестрица (имя-рек), и с батюшкою родимым (то есть со лжехристом): Христос воскресе!» причем, в изъявление большей нежности, называть друг друга уменьшительными именами, как, например, Ивана — Иванушкою, Фому — Фомушкою и проч., а лжехриста Селиванова величать непременно батюшкою, как заповедано им самим.

2) Во всяком случае поворачиваться, если в том встретится надобность, на— право, по солнцу, в ознаменование правого их пути.

3) За дело свое святое не страшиться ни темниц, ни уз, ни даже самой смерти, и тайн общества не открывать ни в каком случае.

4) Удаляться обращения с женщинами вообще, особенно же с неверными, не принадлежащими к обществу, и отвращаться от них, как от гнусной скверны.

5) Не употреблять никаких горячих напитков, также табаку, и не есть мяса, а питаться только молочным, рыбою и растениями.

6) Никогда не произносить никаких непристойных и ругательных слов, равно имени «диавола», называя последнего, в случае надобности, врагом.

7) Не петь мирских песен, не слушать сказок и всяких вымышенных повестей и удаляться соблазнительных бесед и собраний.

8) В обращении со своими избегать всякой ссоры, и не укорять друг друга ни чем, кроме разве суетою. Получив это наставление и дав обещание исполнять его свято до конца жизни, новопринятый, в ознаменование отречения своего от всего мирского, по приказанию главного старшины собрания, произносит прощальные слова: «Прости меня Господи, прости меня Пресвятая Богородица, простите меня Ангелы, Архангелы, Херувимы, Серафимы и вся Небесная Сила, прости небо, прости земля, прости солнце, прости луна, простите звезды, простите озера, реки и горы, простите все стихии небесные и земные!» После того, его приветствуют и называют заграничным воином Небесного Царя, наследником Царствия и пр.

Обряд заключается обыкновенно радением или общим молением собрания. Для многих этот обряд составляет уже конечное приобщение к секте, вследствие предварительного оскопления из собственной ревности. Но другие посредством его только лишь вводятся в братство, может быть, даже не зная еще, какой жертвы потребуют от них впоследствии. Впрочем, такая неизвестность обыкновенно продолжается недолго. Почти тотчас же новопринятому объявляют, что всего исполненного им недостаточно еще для полного спасения души, что для этого необходимо сохранение девственной чистоты, которая достигается только посредством оскопления. Страх операции побеждается ласками собратий, убеждениями, лживыми примерами, уверениями в Божией помощи, обещанием всех благ земных и небесных; и новый член братства решается на так называемое огненное крещение, и делается скопцем вполне, по духу и по плоти. Тогда уж нет возврата!

Нередко скопцы прибегают и к помощи пьяных или усыпительных напитков, если совращаемый слишком долго упорствует, страшась операции. Обреченную жертву, усыпив, накрывают простыней, надевают мешок на голову, связывают по рукам и по ногам, несут или отвозят в подвал или погреб, и оскопляют. Таким образом несчастный не видит своих убийц и не знает их. Вылежавшись потом, после долговременной, трудной болезни, и ублажаемый золотыми обещаниями, он смиряется и молчит. Да и что ему более делать? Он изуродован навсегда; перед законом, который не принимает никаких отговорок, в случае оскопления¹⁶, виноват, и, конечно, уже не может надеяться ни на какое вознаграждение.

14. Обряд общего моления или радения в скопческих сборищах.

У скопцов есть свой язык, свои особые выражения и слова. Общества свои они называют кругами или кораблями; Учителей и пророков — кормчими; оскопление, как объяснено выше — огненным крещением и царскою печатью; детородные части — грехом, суетою, лепостью; богомоление свое — радением..

Моления или радения скопцов происходят следующим образом. В самом начале обыкновенно все собрание общим хором поет молитву: «Дай нам Господи к нам Иисуса Христа, дай нам Сына Божия, помилуй сударь нас! С нами Дух Государь Святой, Господи помилуй сударь нас! Пресвятая Богородица, упроси, мой свет, об нас света Сына твоего, Бога нашего Святаго! Свет тобою спасен, Государь души нашей, на сырой на земле, на матушке на кормилице!» В этой молитве заключается призвание благодати на скопцов: почему она почитается столь священною, что никто, отпадший от их общества, не может ни пропеть ее, ни прочитать. Затем, избранные певчие начинают пение разных других песен, на голос обыкновенных плясовых простонародных, прихлопывая правою рукой в лад, для большей стройности: здесь, в виде особаго приложения, присовокуплено собрание таких «Песен».

Все они и сложены на лад обыкновенных мужицких, наполнены разными любимыми у простого народа присловьями и с теми вместе загадочными выражениями, содержащими в себе намек на верования и задушевные мечты скопцов. Многие из них просто переделаны или переиначены из простонародных; как, например известная песня: «Как у нас на Дону стоит Королевская корчма», в которой скопцы изменили второй стих по-своему: «стоит Церковь Божия» и проч. Во время пения этих песен, певцы держат в правой руке на коленях платок, называемый у них покровом: в числе сих платков, есть сохранившиеся доныне из числа тех, коими дарил поклонников своих Селиванов; другие же, простые, бумажные, большей частью белые с красными мушками; есть и красные: сидя, молящиеся держат такие платки на коленях. Затем, все присутствующие, восклицая: «Ой дух, дух, Святой Дух!» начинают скакать и вертеться: сперва все вместе, составив общий круг; затем, по-одиночке, один за другим; потом каждый начинает вертеться на одном месте, на пятке правой ноги и, по заповеди, на—право, с такой быстротой, что наконец нельзя разпознать лица его.

Все собрание одето при этом случае в белые рубашки, которые описаны выше, а обуто в одни только чулки. Глухой гул от топанья ногами и раздувающиеся при кружении от воздуха рубашки, представляют зрелище довольно страшное. В средине круга также вертится несколько человек, и это продолжается до тех пор, пока все придут в совершенное изнеможение. Такое радение называется простым или одиночным. Второй способ радения, называемый корабельным, состоит в том, что, составив круг, сначала все бегают один за другим, потом, выстроившись в два ряда, начинают прыгать друг против друга и вертеться также по солнцу, как и при одиночном радении, но уже припрыгивая. При третьем радении, крестообразном, все становятся накрест и прыгают друг против друга, взад и вперед, прихлопывая руками. Порядок этих радений может изменяться, по произволу старшины собрания или главного пророка. Скопцы почитают их вообще делом самым богоугодным, и называют израильскою работою. Окончив это беснование, каждый кладет перед образами по нескольку поклонов, и отходит на свое место.

Но этим не все кончается. После общаго кружения, обыкновенно является на сцену человек, называющий себя пророком собрания, перепоясанный через плечо полотенцем или платком, и также с платком в руках. Положив несколько поклонов и проговорив на распев вступительную молитву: «Благослови мой государь, благослови батюшка родной, на круг святой твой стать, изволь мною Святым Духом завладать!» он обращается к присутствующим и возглашает: «Христос Воскресе»! Тогда все падают на колени, и пророк начинает пророчествовать, сперва вообще всем, что называется у них общею судьбою, а потом каждому порознь. Пррочество это обыкновенно состоит в ничтожной болтовне, в разных общих фразах, в обещании скораго пришествия Искупителя, в даровании верным вечного блаженства и проч. Все это произносится грубыми, наобум сложенными стихами сказочного размера, как например: «Ну, Бог помочь тебе брат! Эка Бог тебе рад, подаст душе твоей много наград» и проч. При производстве следствия, в 1821 и 1822 годах, по делу о скопцах Фатежского уезда Курской губернии, крестьянин села Ольховатки Артем Петров Селезнев, между прочим описывает порядок бывавших у них радений, вообще мало разнящийся от вышеописаннаго, а потом представляет подробно, каким образом производились у них пророчества, сперва местным учителем Гробовым, а затем главным уставщиком Андрияном Парфеновым, от которого сам Гробов получил благословение на учительство и пророчество.

Вот его расказ. Гробов впереди, а за ним все мужчины и женщины, пали перед иконами на колени; причем Гробов сказал: «Прости солнце, месяц, простите звезды, прости матушка сыра земля! Господи благослови мне говорить не своими устами, а всели в меня Святой Дух твой!» После этого вступления, он встал, один, с своего места, и начал, как сумасшедший, бегать промежду присутствующих, стоящих на коленях, ударяя себя в грудь и приговаривая: «Слушайте, православные христиане, во мне есть Свят Дух. Молитесь христиане: то был дождь, теперь я вам дам погоду, чтоб коноплю помолотить. Не переставайте, молитесь: два года был неурожай, а теперь я вам дам великий урожай хлеба. Не кушайте зелень виноград: за ваше маловерие пошлю сильную тучу и град.» Когдаже предстоящие общим хором стали умолять его, называя родимым батюшкой, чтобы он удалил от них тучу и град, по тому-де, что у них и то два года сряду были неурожайные; то он, оставив угрозу, обещал обильную жатву, и вообще сделался так благосклонен, что когда две из бывших тут женщин начали просить его со слезами, одна об избавлении ее семейства от рекрутской повинности, а другая о возвращении ее сына отданного в солдаты, то он обещал исполнить просьбы обеих, повторяя, обращаясь к последней, что он Свят Дух, что через три года полетит он в тот град, где ее сын находится в полку, и принесет его оттуда. Присутствовавших при этом девок Гробов называл поднебесными птицами, и обещал им взять их с собою к Ангелам; а мне, продолжает Селезнев, вероятно проведав, что у меня есть порядочный дом, сулил вселить в доме моем собор, то есть скопческое сборище, и обещал посадить меня с собой на какой-то корабль. Кончивши всю эту болтовню, Гробов начал приглашать каждого из предстоящих помолиться и ему чем-нибудь.

Тут, кто обещал служить ему поклонами, кто милостынею, другие клали ему в сундучок деньги; я же, говорит Селезнев, на первый раз обещал положить дома в честь его шестьсот поклонов. Яков Богданов, которого Гробов избрал себе в писаря, записывал обещания. Наконец, перед рассветом, положивши друг перед другом по три земных поклона и затем поевши рыбы, картофеля, щей и каши с молоком, разошлись все по домам. Радение сопровождалось песнями и пляской, как обыкновенно, и все одеты были в белые рубашки. Во второй раз, в моленной первенствовал уже Парфенов, но и Гробов называл себя тут же Святым Духом. Крестьянин Селезнев, давший это показание, сам не был скопец, хотя его и приглашали выбелиться: он посещал сборища скопцов единственно из любопытства, притворяясь разделяющим их верования, и, вызнав все, донес священнику, чем способствовал к раскрытию дела.

Вообще пророчества скопческих пророков незатейливы. Но как и для такой, в сущности пустой болтовни, нужно иметь особенную способность или навык, то скопцы уверены что это дар свыше, ниспосылаемый только избранным, говоря: овому дается пение, овому радение, овому пророчество, овому сказание или толкование оного и проч. Штабс-капитан Созонович, в раскаянии своем искренно сознается, что будучи пророком между скопцами, он сам получил наконец такой навык в этом ремесле, что мог по нескольку часов сряду и безостановочно болтать довольно складно все, что на ум приходило, принаравливаясь только ко вкусу своих слушателей; причем, говорит он, иногда и удается сказать кому-нибудь случайно и такую вещь, которая убедит фанатика, что пророк в самом деле имеет дар предсказания и может читать тайны души человеческой.

В секте, открытой в Кронштадте, по показанию подпоручика Царенка, пророками были деньщик Авдей Андреев и писарь Игнатов. пророк, в молитвенных собраниях скопцов, обыкновенно имеет в руках небольшой деревянный крест.

Крестов этих в свое время Селиванов роздал весьма много, наделяя ими только тех, кого посвящал в высшие степени своих таинств; теперь они сохраняются у скопцов как величайшая святыня. Где такого креста нет, там пророк получает его от общества. Между женщинами скопческой ереси есть свои пророчицы; но когда оне радеют вместе с мужчинами, то всегда уступают первенство сим последним. Весьма любопытно, как одна непотребная женщина, проникнув как-то в секту скопцов, воспользовалась их суеверием. Сделавшись между московскими скопцами пророчицей, она объявила за тайну подругам своим, что она великая княгиня Анна Феодоровна, супруга блаженной памяти цесаревича Константина Павловича. Весть эта немедленно разнеслась в секте и привела скопцов в такой восторг, что они предоставили ей, как высокой особе, начальство и председательство в своих собраниях. Сам Селиванов пожелал ее посещения, хотя впоследствии должен был в том раскаяться, потому что наружность и ловкость новой пророчицы совершенно отвлекла было от него любезных его «детушек».

Возвратясь из С.-Петербурга в Москву, она начала действовать еще отважнее: разъезжала по городу, распоряжалась общественною казною; наконец, вероятно соскучившись своею ролей, неожиданно скрылась, захватив с собой значительную часть сокровищ, которые глупостию скопцов были ей вверены. Случай этот рассказывает архимандрит Досифей в своей рукописи: «Обличение тайностей ереси скопческой.» Впрочем, как видно из оффициальных документов, и в 1830 году сосновские скопцы именовали еще какую-то московскую мещанскую дочь, Елену Павлову, великою княгинею, первою супругой великого князя Константина Павловича, и с тем вместе Божией Матерью¹⁷, а частным образом известно, что, и в нынешнее время, какая-то женщина, приехавшая из Москвы в Одессу, а оттуда отправившаяся на пароходе в Царь-Град, раздавала деньги и именовала себя тою же великою княгинею, проповедуя скрытно скопчество.

16. Изображения и другие вещи, находимые у скопцов.

При описании моленной, существовавшей в домах, где жил Селиванов во время пребывания своего в С.-Петербурге, между прочим сказано, что зала эта по стенам украшена была иконами, с постоянно теплющимися перед ними лампадами и горящими свечами. Такияже украшения найдены в моленной, открытой в доме Глазунова, и такие же, по описанию очевидцев, существуют во всех скопческих моленных. Для явности, как они выражаются, то есть для виду, там можно встретить лики многих угодников Православной Церкви. Но есть у них свои особенные изображения, которые составляют необходимую принадлежность всякой такой комнаты: таковы в особенности портреты лжехриста их Селиванова и его предтечи Шилова. Учрежденною ныне следственною коммиссиею собрано несколько таких портретов здесь в Столице, а один доставлен ей из Екатеринбурга; такиеже портреты открыты были в Тамбовской губернии, при производстве в 1830 году следствия по делу Будылина, и во многих других местах. Знавшие лично Селиванова и Шилова утверждают, что в портретах сих есть много сходства. Скопец Хорошкеев наибольшее сходство с подлинником нашел в портрете лжехриста, взятом у скопца Леонова, присовокупляя к тому, что благ олепный лик Селиванова удостоился особенного уважения даже от лиц, присылавших к нему по Высочайшей воле. «Прибыли, говорит он, к нему, то есть к Селиванову, часу в 11 дня два лица: одно Попов, а другое не знаю кто; поговорив с ним, они пожимали плечами и уходя, не иначе шли от него, как задом, всплескивая руками и приговаривая: Господи, если бы не скопчество, за таким человеком пошли—бы полки полками!»

Селиванов представляется обыкновенно стариком, в темно-голубом или зеленом халате с черною соболиною опушкою, с белым платком на шее, повязанным большим бантом: старик сидит в креслах, положив правую руку на красный об одной ножке стол, на котором иногда изображена корзинка с веткою винограда и двумя персиками; на некоторых же портретах, сверх того, он держит в левой руке белый платок с голубыми и красными цветочками. Замечательно, что Шилов на портрете представлен с обоими глазами, между тем как, по расказам знавших его, он был крив, лишившись одного глаза от удара тростью полковника Волкова. Во многих производившихся прежде по делам скопцов следствиях есть описания этих портретов, взятые со слов подсудимых, и везде оне одинаковы. Скопцы утверждают, что Селиванов походил, как две капли воды, на изображение Петра III, и потому рубли этого государя сохраняют как святыню: по безобразным портретам, на которых Селиванов представлен с бородой, о таком сходстве заключать нельзя. Скопцы устроивают дома свои по возможности таким образом, чтобы посторонним людям не было в них свободного доступа и чтобы вообще скрыто было все в них происходящее; даже самое расположение комнат составляет для соседей тайну.

Разумеется, что это относится только до скопцов зажиточных в городах. Все домочадцы и прислуга их состоят из скопцов же, или из хлыстов, или из других верных и приверженных людей. Никогда скопец не пускает к себе жильца посторонняго, и большие домы их в столицах заняты исключительно ими и людьми их секты. Высокие заборы, окна на двор, темная комната посреди дома, удаленная от взоров и слуха любопытных, каменная особенная палатка во дворе, куда никому нет доступа, различного рода тайники, чердачки и подвалы, отделанные для жилья, составляют принадлежность такого дома. Ворота в домах сих всегда заперты, как в замках средних веков, и вход для непосвященных заказан. В Гатчине, Софии, Славянке и в самом Петербурге, есть такие дома: что в них делается — этого никому неизвестно; а ходит молва о подземных подвалах, где совершается над обреченными жертвами телесное искажение, где вылеживаются эти несчастные, если им суждено жить, и где зарывают трупы их, если жертвы не переносят операции.

Даже у крестьян-скопцов, есть нередко так называемые «тайники» для укрывательства беглых, устроенные между накатом и обшивкой потолка, или в подпольях. В одном из таких вертепов, у содержателя моленной, открытой в доме Глазунова, домоприказчика Никифора Васильева Царева, который сам себе дал это прозвание, между прочими предметами, как-то веригами и панцырями, кои тут же работались, между мазями, повязками, пластырями, священным хлебом, употребляемым скопцами вместо причастия, разными рукописями и портретами, взять еще особого склада и вида паспорт, написанный церковно-славянскими буквами, в котором, между прочим, значится, что он выдан от града Вышнего, от самого Бога, с изображением Божией печати. Другой такой же паспорт отобран у скопца Некрасова, также с печатью, имеющею теже надписи; а в 1831 году, при производстве следствий по скопчеству в Моршанском уезде Тамбовской губернии, отобрана была самая печать лже-Искупителя, вместе с его одеянием¹⁸. С паспорта, найденного у Царева, присем прилагается верный снимок. Отысканные у него вериги были железные и свинцовыя, большаго веса, и по устройству их видно, что их носили на поясе, панцыри сделаны из мелких медных колец, для надеванья на голое тело, под рубаху. Последние вещи доказывают, что фанатизм скопцов не удовлетворяется страшным самоизуродованием, этою ложною жертвою в пользу своего спасения; но что они подвергают себя и другим истязаниям.

17. Единомышленность и братство всех последователей скопчества.

Все изложенное здесь об учении, верованиях, мечтах и вообще о духе скопческой ереси, как уже сказано, извлечено из рукописей и словесных показаний, отобранных от скопцов в столь различное время и в столь различных и отдаленных друг от друга местах, что общность и однообразие этого безобразного учения не может подлежать никакому сомнению. Скопцы в религиозном отношении составляют всюду единомысленное, общим ядом одних и тех же заблуждений проникнутое и единством обрядов тесно связанное, братство. Может быть, есть частью и такие скопцы, которые не допущены во все сокровенные таинства секты; может быть несчастные жертвы не все ознакомлены со всеми нелепостями ереси, и это в особенности можно отнести к скопцам из крестьян: но неоспоримо, что у главных членов братства, у всех, наружное соблюдение обрядов Православной Церкви есть только личина, прикрывающая в основаниях один и тотъже нелепый и чудовищный хаос суеверия, если не совершенного безверия.

Тесная их связь и сношения между собою обнаруживались каждый раз, при внезапных обысках, находимою у них перепискою со скопцами близких и дальних краев государства: так, например у старицы Пелагеи, отосланной за принадлежность к толку скопцов в Суздальский монастырь на покаяние, в 1827 году найдены письма от скопцов из разных мест, и даже из Иркутска от ссыльных. В настоящее время однако, скопческая ересь, по-видимому, делится на три оттенка. Одни, присвоивающие себе преимущество, держатся совершенно того учения, которое здесь изложено, со всеми его внутренними и наружными нелепостями.

Другие, в догматах учения и обрядах богомоления согласные с первыми, не принимают оскопления, и лжехриста Селиванова почитают не вновь сошедшим на землю Спасителем, а тем самым Иисусом Христом, который родился от Девы Марии, живущим на земле до сих пор, в течение 1844 лет, и претерпевающим страдания между людьми за общее спасение: последователи этого толка называются от первых постным кораблем, потому что они не едят не только мяса, но и рыбы. Третий толк принимает оскопление и все правила и обряды ереси, но отвергает в Селиванове Божество, почитая его только великим учителем и руководителем на пути ко спасению. Впрочем, приверженцы двух последних толков, особенно третьего, так немногочисленны, что все сказанное о первом из них, должно относить вообще ко всей секте скопцов: третий толк, по всему вероятию, составляет только вступительную степень секты, переход в нее из хлыстовщины или другаго согласия.

18. Гражданские и государственные отношения скопческой ереси.

Скопцы, дерзкие и безумные еретики в отношении веры, составляют очевидно вредное сословие и в гражданском отношении. Будучи отрешены от общества разрывом всех семейных и родственных уз и естественным презрением, которому подвергаются в обществе, они удаляются от всех посторонних связей и составляют из себя род тайного союза, в коем обязываются помогать друг другу и защищаться взаимно от внешних неприязненных столкновений, дозволяя себе для того всякое средство: потому, во-первых, говорят они, что Спаситель не станет судить их с язычниками, кои все должны погибнуть; а во-вторых, по убеждению, что грешить надо непременно для того, чтобы было о чем молиться: это последнее подтверждается замечательною поговоркою, коею руководствуется большая часть раскольников и в особенности скопцы: «не согрешивши, не отмолишь». Правительство для них есть не иное что, как сила, коей покоряться должно только по необходимости, стараясь, впрочем, обмануть его и не повиноваться, где и когда можно. Но еще более вредна и опасна ересь эта потому, что бредни ее сопровождаются исступленным ожиданием торжества ее, соединенного с неминуемым ниспровержением существующаго порядка.

Скопцы уверены и уверяют других, что Искупитель-Царь придет к ним от восточной стороны Иркутской, сядет на Престол и будет управлять праведными (то есть ими скопцами); что он тогда с коварными справится; что учители не будут тогда безвременно овец стричь, а будут одну пору Петровку знать (намек на нынешний ход дел, неблагоприятный скопцам, которого уничтожения чают они от своего Искупителя); что Государь батюшка, истинный Отец (то есть лже-Спаситель и лже-Царь) хочет всех своих детушек навестить, хочет в Успенский колокол зазвонить и всех своих детушек к себе заманить, и этому делу не миновать.¹⁹ В одной рукописи их, Искупитель взывает к ним: «о любезные детушки, извольте на белых коней садиться, и со мною Господом водиться!» В другой рукописи проповедуется, что, когда Искупитель возвратится в Россию, то «потребует всех пророков (старшин и апостолов скопческих) к себе, и пойдут к нему полки полками».

Вообще картина торжества, ожидаемаго скопцами от своего Царя-Искупителя, изображается в их рукописях и песнях красками грубыми, нелепыми и безобразными, но для простаго, невежественного народа тем более соблазнительными. Выражения нарочно подбираются для простолюдинов самые понятные и привлекательные, отчасти из церковных книг, а более из народных пословиц и прибауток, и излагаются, в виде стихов, сложенных в сказочном простонародном размере, чтоб легче удерживать их в памяти.

Например: «И проглаголовал государь батюшка ко всем своим верным праведным: Вы верные мои избранные.И Я дождусь той поры—времени, перебирать буду всех. Я над царями царь. Завладею всеми престолами, и короною со державою. Все цари, власти, мне поклонятся, зазвонят они в большой колокол к великому прославлению.» Или: «От Иркутска прийдет к своим батюшка Искупитель, второй Сын Божий, в корабле, где будет Дух Святой, и сила несметная, миллионами, биллионами. Белые голуби летят тучами, за крест мучены: все скопцы купцы земли Греческой, все кормщики миллионщики, именитые, знаменитые, знамена несут, кандалы трясут, в колокола звонят, сокола манят. С ними сокол летит, Дух Святой катит, с награждением за страдание. С нами Бог Богам, с нами Царь Царям, с нами Дух Духам: он идет, грядет, в грады царские, в места райские, в Давидов дом:»

В одной песни воспевается, что Пресвятая Богородица уговаривала Искупителя прибыть к ней в гости на Седьмое Небо; но «проглаголует сударь батюшка родной, к родной своей Матушке: Сударыня моя Матушка, родная помощница, Пресвятая Богородица. И мне нельзя оставить детушек своих, верных, избранных, званных Богом, сирот без защитушки, без оградушки: на них нападут лютые звери, разгонят их по темным лесам, по крутым горам»; затем Искупитель просит у Богородицы сроку хоть на шесть лет, чтоб собрать детушек своих в одно место, где, говорит, «совью им теплое гнездышко, совершу на земле Божий суд.» Таких и подобных сим мест в рукописях скопцов находится весьма много: в них говорится очень ясно и положительно о неминуемом и скором возвращении к ним Искупителя, о прибытии его с Восточной Стороны, о его будущем торжестве и славе, о блаженстве, которым они, верные, чистые голуби, будут награждены за свою приверженность к нему и долготерпение, и, наконец, о том, что торжество это должно утвердиться силою.

По оффициальным сведениям, показывается ныне во всей империи скопцов обоего пола 1,719; в том числе, мущин 1,357, женщин 362. В предыдущем году было показано всех их 1,674; следовательно, в течение одного года прибавилось, новыми ли открытиями или новыми присоединениями к секте, 45 человек. При всем том, справедливость требует сказать, что цифры эти, не смотря на постепенное возрастание их, весьма еще далеки от истины. Учрежденная при министерстве внутренних дел для исследования скопческой секты комиссия, в течение двух или трех месяцев, успела открыть в одном Петербурге более 50 скопцов, не бывших известными полиции; а если это могло быть здесь, так сказать на глазах правительства, что же должно предполагать о Москве, Риге, тем более о внутренних городах и губерниях?

В С.-Петербурге, например, всех скопцов показывается по ведомостям 174, и в том числе только 10 человек моложе 30 лет, тогда как число их простирается здесь без сомнения до нескольких сот, а меняльные и серебрянные ряды, занимаемые ими, наполнены мальчиками и молодыми сидельцами, которых трудно по наружности угадать, оскоплены ли они, не говоря уже о тех, кои скрываются в домах. Тоже должно сказать о Москве, Риге и других людных городах. В Тульской, Орловской, Тамбовской и некоторых других Губерниях, скопчество, распространившееся между крестьянами, числом последователей своих также наверное гораздо превосходит итоги заключающиеся в оффициальных ведомостях.

Чтоже сказать о Сибири, этом гнезде всех расколов, где самый недостаток женщин есть уже важная причина к развитию и размножению скопчества, а особенные отношения скопчества в Восточной Сибири, как показано было выше, сделали из страны этой притон и разсадник для скопцов? Вообще, в настоящее время, число последователей скопческой ереси можно полагать едвали не вдесятеро больше оффициальной цифры. Главные гнезда скопцов: С.-Петербург с окрестностями (Кронштадтом, Гатчиной, Лугой, Софией, Славянкой и проч.), Москва, Рига, губернии Орловская, Тамбовская, частью Тульская, Пермская и Вятская, Кавказ и Восточная-Сибирь, отчасти также и Бессарабия²⁰. С.-Петербург и деревня Сосновка (Моршанского Уезда Тамбовской губернии), как главные центры, величаются у скопцов именем Нового — Иерусалима. Присем должно еще заметить, что множество из живущих у скопцов людей, хотя до сих пор и не оскоплены физически, но вполне разделяют их учение, следуют тем же обрядам, употребляют туже пищу, не едят мясного, не пьют вина, чуждаются табаку, не имеют сообщения с женщинами; одним словом, по духу суть те же скопцы, и число их очень велико. Между ними встречаются женщины, которые при пятидесятилетнем возрасте, оказываются еще девственными.

Разбросанные на таком огромном пространстве, и притом относительно в таком малом числе, скопцы без всякаго сомнения слишком слабосильны, и сами по себе ни предпринять, ни сделать ничего не могут. Но, владея огромными капиталами, они, по наущению и под руководством людей злонамеренных, могут при случае содействовать к произведению безпорядков, часто начинающихся от маловажных и по-видимому незначительных причин. При умеренной жизни своей и тесном брастве, они быстро богатеют, делаются людьми могущественными в гражданском быту, и всегда имеют большое влияние на народ, на бедняков, которые не могут не завидовать им и не искать даже их покровительства. Корысть, этот благотворный сподвижник торговли, промышленности и вообще всякой деятельности людской, превращается у скопцов в самое гибельное для человечества орудие. Для приобретения богатства, скопцы способны на всякия средства; но главное занятие их есть торговля деньгами. Захватывая в свои руки, по общему тайному согласию, когда нужно, серебро, золото, или ассигнации миллионами, они ворочают ими, тем с большею удобностию, что владеют денежною торговлею почти во всех значительных городах.

Из каждого нового постановления, относящагося до монетной, кредитной и вообще финансовой части, они извлекают свою пользу, нанося убытки прочим, особенно небогатым сословиям. Отказываясь, например, по взаимному согласию, принимать монету стараго чекана, под предлогом, что она истерта, они внезапно понижают ее в ходу, впоследствии скупают за безценок, и потом снова пускают в оборот, или же тайно перетапливают на серебро. Одно время они занимались ввозом французской золотой монеты, повысив нарицательную ценность ее свыше настоящей, против чего министр финансов должен был неоднократно принимать меры.

Они занимаются также вытравливанием золотой монеты и, торгуя вообще серебром не только в монете, но и в деле, перекупают в столице все воровские вещи из этого металла, и находят средства, вопреки строгости постановлений, переплавлять его под видом лома и переделывать потом в вещи. При таких средствах, тесная связь людей этих между собою, оборотливость и нераздробляемость их имуществ между скопцами в Петербурге, Москве и Риге, находится много миллионщиков. Люди с такими богатствами не могут не пользоваться уважением народа и не иметь на него большаго влияния. Господствующая у скопцов мысль, что место нынешнего скрытного пребывания их Искупителя, Христа и царя, по удалении его из Суздаля, есть Восточная Сторона, вероятно Иркутск с его окрестностями или вообще Восточная Сибирь, и что оттуда он должен явиться в Москву, чтоб зазвонить в Успенский колокол, собрать своих детушек, свить им гнгъздо и проч., заслуживает особенного внимания, если разсудить, что в тех странах находятся люди беспокойные и даже злоумышленные, которые легко могут при случае воспользоваться слабоумием черного народа, уже подготовленного всеми этими бреднями. Сделанные розыскания показали, что не одни скопцы ненавидят нынешний порядок вещей, не одни они готовы со всею ревностию при случае участвовать в его разрушении, по своей пословице: «уж змею бить, так бей поскорей до смерти, покуда на шею не вспрыгнула, да не укусила».

Есть и другие секты, напитанные не менее мятежническим духом, и именно все толки раскольников, не признающие Священства: все они в тоже время не признают и гражданской законной власти, с изуверством и исступлением обнаруживая ненависть свою к нынешему порядку вещей вообще.

Для примера возьмем хоть раскольников московского Преображенского кладбища²¹, или секту, открытую, в апреле месяце прошлаго года, в С.-Петербурге, в доме действительной тайной советницы Державиной, у государственного крестьянина Василья Иванова²². Некоторые рукописи, полученные из Преображенского кладбища и представленные преосвященнейшим Филаретом митрополитом Московским Святейшему Синоду, явно обнаруживают чувства и мысли, питаемые в этом согласии к правительству. В одной из их, под заглавием: «Объяснение о Согласии Монастырских или Мануйловых», по-видимому уже не новой, именовать царствующего государя императора благочестивым и молиться за него, называется нечестием: «по вере, убо благочестивой, и царь благочестивый, по нечестивой же вере, и царь нечестивый нарицается.» Другое место тойже рукописи говорит: «убо в сем монастырстии нечестивствуют, еже в молительной форме нечестиваго (то есть государя) благоверным и благочестивым, и прочими титулами, во благочестии пребывающим приличными, нарицают»

В другой рукописи: «Показание о едином общем христианском тесном Пути», писанной в 1842 году, учение, что за нынешнюю царскую власть должно молить Бога, называется «богомерзским преданием и скверным разумением»: потому что, говорит рукопись, «от лета по Р. Х. 1666, по излиянии седьмой фиалы, по Апокалипсису, наступило царствие антихристово, посему царская и начальствующая власть образ Божий исказиша богомерзким брадобритием, а в Церкви бывшая благодать Божия со всею святынею взяты на небо, якоже из бывшей Цареградской Софийской Церкви, а вместо ее стала в господствующей Церкви мерзость запустения, по Даниилу пророку; потому всякий православный христианин да бежит от никонианского проклятаго полчища, яко змиина гнездища и истового сатанина и бесов его прескверного дворища: ей, ей, ей тако, аминь!»

То же проповедуется и в третьей рукописи, под заглавием: «Отеческие завещания, сочинения блаженного почившего Отца Сергия Семеновича». Отсюда видно, каков дух Преображенских феодосиан, и в отношении властей, и в отношении прочих граждан, а между тем это кладбище с своими старшинами имеет влияние на многие, даже отдаленные губернии, и везде может разливать свои вредные мудрования. Скопище, открытое в доме Державиной, составленное исключительно из нижних чинов гвардейского корпуса и по-видимому принадлежащее к хлыстовщине, которая сама себя именует христовщиною или христовым братством, в обрядах и учении своем оказалось также весьма сходным с скопцами. Люди эти, с исступлением топая ногами, махая и всплескивая руками, оглашая моленную свою криками, входят в неистовство, которое еще усиливается взаимным бичеванием друг друга посредством веревок или ремней, причем иногда все бегают вокруг чана с водой. Входя в исступление, они, также как скопцы, призывают на себя Святой Дух, который, по их мнению, в кого вселится, того делает пророком, а этот пророк, равно как и Старшина, могут ограждать братию стеною и покровом и прощать в грехах; главное же, они уверены, как и скопцы, что один из таких пророков возстановит разрушенную Соборную Церковь, и, между этими бреднями, говорят, таинственным языком, об устройстве полков верных и т.п.

Подобных по духу согласий, с такимиже мнениями, с такоюже ненавистью ко всему и всем, кто не разделяет их бредней, и с такоюже готовностью достичь силою своего торжества, если только представится удобный к тому случай, между вообще беспоповщиной найти можно немало. В 1838 году, открыто в Москве скопище хлыстов, которых учение между прочим заключалось в том, что, кроме Бога Саваофа, еще есть Господь Бог, учредитель секты, богатый гость Данила Филиппов, беглый солдат, родом из костромских крестьян; что есть также другой Иисус Христос, в Стародубе, какой-то Иван Тимофеев и проч. Один из последователей этой секты, отданный в Задонский Монастырь на покаяние, подал там архимандриту письменное объяснение, в котором подробно изложил все тайны ее учения, и из которого видно, что учение это распространено в Москве переселенцами из окрестностей С.-Петербурга. В толке хлыстов, открытом в селе Середе, Волоколамского уезда Московской губернии, трое найдены оскопившимися: это подтверждает еще более мнение, что хлыстовщина, или христовщина, христово братство, есть согласие, служащее приуготовительною степенью для скопчества.

Распространение между простонародием и солдатами подобных толков, хотя при первом взгляде только нелепых, может однакож, впоследствии, в людях злонамеренных, предприимчивых и решительных, возродить пагубную мысль: воспользоваться ослеплением толпы поклонников, невежественных и сумасбродных, но свыкшихся со множеством иносказательных выражений, кои могут быть перетолкованы и применены по произволу ко всяким обстоятельствам. Скопец готов принять на себя не только звание старшины, но даже пророка, предтечи Исповедателя, и даже самаго Спасителя; а прочие готовы верить ему, или, по крайней мере притворно признавая его таким, во всем ему повиноваться: тогда, под предлогом возстановления разрушенной Соборной Церкви, особенно при внезапном ударе в Московский Успенский колокол, может угрожать большой безпорядок. Здесь необходимо заметить еще и то, что как собственно скопцы и все единомышленные с ними толки, так и все почти прочие еретики, связаны между собой сильною клятвой, которая обязует их, для спасения души своей, сносить терпеливо всякую кару и наказание, но не выдавать товарищей, а напротив усиливаться оправдывать их и быть мучениками за веру.

Все следствия показали, что клятва эта соблюдается; и она уже, сама по себе, как противная обязанность каждого верноподданнаго, есть тяжкое уголовное преступление. Какие чудовищные, и в тоже время опасные для государственного порядка бредни обращаются между скопцами, видно из того, что они, примешивая безпрестанно к своим суесловиям священные имена Высочайших Особ и искажая историю царствующего Августейшего Дома бессмысленными и безобразными сказками, с тем вместе дозволяют себе такие намеки и мечты, которых распространение в народе есть ужаснейшее зло, неисчислимое в могущих произойти от того пагубных следствиях. Выше сказано было, как бредят они о кончине Павла I, предсказанной яко бы лжехристом и оправдавшейся потом немедленным событием.

Вот другой пример рассеяния подобных преступных пророчеств о блаженной памяти императоре Александре Павловиче, открывшийся по производившемуся в 1805 году в Херсонской губернии делу²³. Один из подсудимых скопцов, рассказывая следователям, каким образом он попал в это скопище, что делалось в их собраниях, как они молились, что пели и проч., передает между прочим замечательный разговор с ним местного наставника или пророка секты, какого-то Дементьева, который, для ободрения новобранца к оскоплению и вступлению в ересь, говорил ему: «Видишь, Савелий! Нам жаль оставлять волов и коров (так называют скопцы всех неоскопленных), а государи оставляют и Царства. Вот государь Петр Федорович, говорят, помер, и его не почитают, а он и теперь в С.— Петербурге, и в таком же деле, как и мы. И государь Александр Павлович призвал его к себе и спрашивал, долго ли будет Он жить на свете? А Петр Федорович Ему отвечал: «если будешь жить так как батюшка Твой Павел Петрович, то мало поживешь; а если будешь жаловать так как бабушка Екатерина Алексеевна, то много проживешь.»

Эта херсонская секта, как видно из дела, находилась под влиянием и руководством С.-Петербурга: Дементьев хвастал Савелию, что к ним-де и государь батюшка пишет из С.-Петербурга. Сам он был одесский мещанин; а управляемое им братство состояло из крестьян Херсонской губернии (бывшаго) Ольвиопольского уезда села Злынки.

19. Причины и средства нынешнего распространения скопчества.

Секта скопцов, как и все почти прочия, в начале своем основана была религиозными изуверами. В крестьянском сословии, равно по временам в армии, во флоте и в разных гарнизонах, и поныне еще люди уродуют сами себя и оскопляются по изуверству, ожидая за то Царствия Небесного: так штабс-капитан Созонович, отосланный около 1826 года, с товарищами своими скопцами, на покаяние в Соловецкий монастырь, совратил и оскопил там еще 13 человек; так в 1859 году производилось большое дело об открытом в Кронштадте обществе скопцов, в коем состояли даже Чиновники; так в 1842 году открыто в Орловской губернии общество скопцов, где судилось до 80 человек. У всех вообще фанатиков и сектантов, отделяющих себя в особые общества есть страсть завлекать сколь-возможно более жертв в свои скопища: пропаганда есть необходимая принадлежность, душа всякой партии, в особенности основанной на религиозном изуверстве.

Изуверы-скопцы, в этой свойственной всем еретикам страсти, утверждаются еще лжетолкованием слов Апокалипсиса, в котором говорится (Апок. гл. XIV ст. 1-4): «и видех, и се Агнец стояше на горе Сионстей, и с ним сто и четыредесят и четыре тысящи имуще имя Отца его написано на челех своих; и слышах глас с небесе яко глас вод многих, и яко глас грома велика: и глас слышах гудец гудущих в гусли своя и поющих яко песнь нову пред престолом и пред четыри животными и старцы; и никто же можаше навыкнути песни, токмо сии сто и четыредесят и четыре тысящи искуплени от земли, сии суть иже с женами не осквернишася; зане девственны суть; сии последуют Агнцу, аможе аще пойдет; сии суть куплени от людей первенцы Богу и Агнцу.»

В пылу невежественного фанатизма, многие скопцы и теперь принимают поименованное здесь число «сто сорок четыре тысячи» в буквальном смысле, и выводят отсюда убеждение, что когда секта их будет действительно простираться до этаго таинственного числа, то есть когда оскопленных наберется 144,000 человек, тогда наступит их окончательное торжество и благоденствие. При таком убеждении, они стараются всячески умножать число своих единомышленников, чтобы тем ускорить вожделенное время ожидаемаго ими переворота, которое должен в пользу их произвесть лжехрист, называемый у них постоянно Агнцем. Вот почему у скопцов находятся часто картины с изображением Агнца на горе Сионской; такая картина найдена была и в моленной в доме Глазунова (1843), причем некоторые из скопцов, тут захваченных, подтвердили в показаниях своих представленное здесь лжетолкование слов Апокалипсиса, служащее к подстрекновению их в варварском деле оскопления²⁴.

Но если вникнуть внимательнее в дух большей части нынешних скопцов, особенно Столичных, то окажется, что пружина, двигающая ими, не есть одно изуверное исступление; что тут, напротив, участвуют другие, вовсе нерелигиозные отношения. Те скопцы, коих средоточение составляет С.-Петербург, в числе коих находим первостатейных купцов и богачей, менял и торговцев, серебром, эти скопцы прикрываются только личиной религиозного фанатизма, а дышут единственно корыстью и славолюбием. Они сильны в своем кругу: у них нет семейных уз, нет ни радостей, ни забот семьянина; их привязывают к жизни иные чувства, кои другим людям не могут быть знакомы, ни даже понятны. Кумир их: деньги, властолюбие и безсильная месть всему свету, от которого они отложились; вот на чем основаны и старания их усилить круг свой, совращать других и делать из них таких же изуродованных калек, каковы они сами.

Из неоднократно захваченных бумаг видно, что скопцы ведут между собою деятельную переписку, во всех отдаленных оконечностях Империи, как было упомянуто и выше. Владея огромными капиталами, они находят возможность приобретать последователей разными обольщениями, как-то: выкупом из крепостного состояния, временными денежными пособиями, обещаниями избавить от рекрутства, сделать своими прикащиками, наследниками, оказывать покровительство, и тому подобное.

Весьма нередко берут они под покровительство свое беглых, бродяг или преступников, снабжают их деньгами, фальшивыми видами, или приписывают, посредством денег же, под чужими именами, к каким-либо обществам. Также охотно принимают они и воспитывают подкидышей, с тою же целью. Петербургские богатые скопцы, кои сами, или родители их суть выходцы из Тамбовской, Орловской и других губерний, убеждают земляков и родственников своих, людей бедных, соблазняемых их богатством, прислать к ним одного или нескольких племянников, или внучатых братьев, обещая сделать их со временем прикащиками своими, обеспечить их состояние и даже установить своими наследниками. Нередко они тогдаже задаривают неимущих родителей мальчика и так сказать покупают его за наличные деньги. Силою увещаний, соблазном всякаго рода, посулами и страхом, а иногда и просто насилием, такой мальчик, рано или поздно, неминуемо сам превращается в скопца, и, свыкшись с неизменимым положением своим, идет по стопам губителей и учителей своих. Люди низких сословий, видя довольство, в котором живут старшины скопцов, и усматривая; что они, не взирая на строгость закона, занимают разные общественные должности, даже в высших местах, украшаются не только медалями, но и орденами, в невежестве своем думают, что это есть следствие благодати Божией, и часто сами соглашаются на ужасное самоизуродование, так-что даже не всегда нужно бывает прибегать, после вынужденного согласия, к опоению жертвы, дабы временно лишить чувства и не дать времени опомниться и отречься.

Оскопленные каким бы то ни было средством, если даже и образумливаются впоследствии, не видят возможности возвратиться в первобытное положение; почему и остаются закоснелыми изуверами по самой необходимости, тем более, что и самый закон не представляет им возможности к оправданию своему и к изобличению виновных. В сказках, кои сказываются и читаются скопцами тем, коих они ищут завлечь в свою ересь, обыкновенно употребляются все усилия представить положение скопца в самом блестящем виде относительно блаженства, безмятежности духа, а равно благосостояния и богатства. Их лжехрист говорит о себе в своих «Страдах»: «Когда я пошел в Иркутск, тогда у меня было товару только за одною печатью; а как пришел из Иркутска в Россию, тогда вынес товару за тремя печатями; и тут мне стали цари, короли, архиереи и всякаго чина люди говорить: покажи мне товар свой.»

Подобные сказочные обольщения встречаются во многих местах рукописей и песней, обращающихся между скопцами. Изложенные средства совращения, употребляемые скопцами для увеличения своей секты, до сих пор делали безуспешными все меры, которые предпринимало правительство к пресечению зла. Число скопцов, как мы уже видели, растет все более и более. Из писем, равно как из словесных показаний скопцов, взятых в моленной, в доме Глазунова, в С.-Петербурге (1844), а также из объяснений других скопцов, проживающих здесь в столице, видно, что отцы сами совершают злодеяние оскопления над своими детьми и внуками, если они, как это нередко бывает, до оскопления были женаты и имели детей.

Впрочем, многие из них вступают в брак, даже будучи уже скопцами, с тем чтобы иметь в доме хозяйку или работницу: это особенно делается в деревнях у крестьян, для работы по домашнему быту и для очистки тягла или барщины: были и такие примеры, что некоторые господа, в своих поместьях, отдавали, в наказание, девок в замужество за скопцов. Все это подает еще повод и к распространению разврата. Есть скопцы, коих жены имеют детей, прижитых, по собственному сознанию их, с лицами посторонними. Наконец эти распутные женщины вынуждены бывают сами оскопляться, отрезывать себе сосцы или груди, а потом и детей своих вовлекают в это ужасное злодеяние. Опыт показал, что существовавшие до 1830 года правила ссылать открытых скопцов в Сибирь и отдавать в полки, не только не отвращали зла, но даже содействовали его распространению, давая ереси возможность проникнуть в отдаленные части империи. Особенно в Сибири, где расколы и без того развиты в высшей степени, где народ напитан всевозможными бреднями разных сект, где свирепствовала некогда с такой силой самая чудовищная ересь самосожигателей, скопцы всегда удобно находят новых последователей, готовых присоединиться к их согласию, тем более, что сами они, сохранив свои капиталы, выписав туда семейства свои, родственников, друзей и знакомых, и получая вспомоществования от своих собратий, живут в самой ссылке, в полном довольстве, занимаясь спокойно торговыми делами.

Другие наказания также имели не более успеха: принимая их за гонения, которые по-необходимости должен претерпевать праведник на земле между неверными, изуверы с фанатическим упорством и терпением переносят все, в твердом убеждении, что близок час, когда торжество останется на их стороне и когда вечное блаженство вознаградит их за претерпенные страдания. Признанные уже Высочайшим указом за «врагов человечества, развратителей нравственности, нарушителей законов Божиих и гражданских»²⁵, скопцы могут быть безвредны в таком только обществе, где у них внешними обстоятельствами отнята всякая возможность совращать и уродовать людей: то есть, в местах заселенных иноверцами, и в особенности масульманами. Там этот чудовищный толк неминуемо должен будет прекратиться, со смертью нынешнего изуродованного поколения.

Налагая сами на себя печать отвержения, неизгладимый признак, по коему они всегда и везде легко могут быть узнаны, скопцы не могут скрываться, обманывая правительство и выдавая себя за православных, как делают это многие другие раскольники; следовательно, эта чудовищная ересь может быть уничтожена. Но для этого необходимо самое строгое, точное, единодушное и добросовестное исследование и немедленное исполнение, предпринятое единовременно по всему государству. Отечество наше лишилось бы через то восьми или десяти тысяч не только безполезных, но и крайне вредных членов, и тем дело было бы кончено: затем оставалось бы только наблюдать, чтобы безобразное лжеучение не возобновлялось, чего не трудно достигнуть, удаляя немедленно каждого, впавшего вновь в это изуверство, из среды незараженного общества.

Все что сказано было здесь о противуестественном толке скопцов, убеждает, что эта ересь есть тяжкая нравственная болезнь, неизличимая никакими средствами. Индийские тоги, убийцы по изуверству, но все люди, могут еще быть вразумлены просвещением и убеждениями; тоже можно сказать о наших тюкальщиках и сократильщиках; бывшие прежде у нас самосожигатели истребили сами себя и вместе с тем чудовищный толк свой. Но скопцы — не люди, и никогда не могут быть превращены снова в людей: в них нет уже человеческих чувств; они оторваны от общества навсегда: а между тем представляют живой пример и соблазн для людей слабоумных, изуверных, легковерных, корыстных, или вообще склонных, по недостатку самостоятельности, к принятию чужих мнений и мыслей. Это язва, которую можно искоренить, но излечить нельзя.

1 В настоящее время, есть у нас секта жидовствующих или субботников, к которой, по оффициальным сведениям, во всем государстве принадлежат обоего пола 4,766 душ. Впрочем, эта горсть заблуждшихся вероятно возникла вновь в наши времена, а не происходит от еретиков XV века.

2 Скопцам в С.-Петербурге было дозволено, чрез Милорадовича, собираться в моленных своих и молиться по своему обряду.

3 Печатью первою называется у скопцов, как уверяют, собственно оскопление; второю или царскою — отрезание ствола; а третьею — разделение, при всех обрядах обоих полов, кои не должны смешиваться.

4 Дела о сем в Министерстве Внутренних Дел, по коммиссии под председательством действительного статского советника Липранди.

5 Извлечено: 1) из раскаяния письменно поданнаго в Соловецком Монастыре скопцами Овчинниковым, Кудиновым и Штабс-Капитаном Созоновичем; 2) из записки поданной скопцем Трубиным Генерал-Губернатору Восточной Сибири в 1836 году, доставленной в Министерство Внутренних Дел; 3) из показания одного скопца судившагося в 1843 году в Оренбургской Губернии; 4) из бумаг найденных 1843 года в моленной в С.-Петербурге, в доме Глазунова; 5) из следствия по Кронштадтскому делу, 1839 года) 6) из раскаяния митавского купца Расказова, поданного им митрополиту Михаилу, и из многих других подобных источников.

6 По собранным на месте сведениям, на площади в Сосновке действительно стояла церковь, сгоревшая впоследствии, но она едва ли выстроена была скопцами, а находилась тут исстари; теперь тут стоит каменная часовня.

7 Тридцать—сорок лет — значило бы по Руси 1200 лет, в чем не было бы смысла. Или скопцы выражаются так, чтоб означить вообще весьма продолжительное время, или же надобно понимать 30 и 40, то есть 70, что и выходит довольно верно, считая от начала восьмидесятых годов, или с 1775 года, когда лжехрист мог встретиться с Пугачевым, до настоящего времени.

8 Московский купец Масон или Масонов существовал действительно. Прозвание Масонова только символическое, принятое этим человеком произвольно; назывался же он действительно Федор Колесников. Скопцы говорят, будто сама императрица Екатерина II прозвала его может быть в шутку «Масоном».

9 Есть одна печатная песня, сочиненная в конце прошлаго века, в которой упоминается о Лже-Христе под именем Андрея, в следующих стихах:

Стенька Разин, и Сенной Гаврюшка (?),
Ванька Каин, и Лже-Христ Андрюшка

Известно притом, что, в царствование Императрицы Екатерины II, в Москве являлся Лже-Христ, по имени Андрей, о чем была переписка между тогдашними Духовным и Светским Начальствами Столицы: это, конечно, был Андрей, клеврет Кондратья, принявшаго на себя роль Лже-Христа и с тем вместе имя Петра III, уже в Сибири.

13 О времени погребения Шилова имеется уведомление Шлиссельбургскаго Крепостнаго Начальства, в котором сказано, что «на погребение тела его последовало предписание генерал-прокурора Беклешова 18 января, вследствие чего тело предано земле возле Преображенскаго кладбища с надлежащею скрытностию» Шилов умер 6 января, следовательно действительно за 12 дней до его погребения.

14 Замечательно, что вообще раскольники, а в особенности скопцы, охотно принимают подобныя прозвания: Царский, Царев, Царенко, безпрестанно между ними встречаются. Кроме того, принимают они также иносказательныя, по большей части страдальческие, смиренные прозвания, выражаемыя по их обычаю уменьшительными, как на-пример: Голубчиков, Душечкин, и т. п.

15 По делу Курской Губернии 1822 года, оффицияльно обнаружено, что «каждый вновь принимаемый в Общество Скопцев обязывается страшною клятвою совращать других, и тот, кто приобретет десять последователей, почитается Святым, и будет свят, хотя бы сам даже и не молился Богу».

19 Вероятно, колокол Успенского Собора в Москве, потомучто в некоторых Скопческих Песнях упоминается при этом Москва. Но и на Московском Преображенском кладбище, принадлежащем раскольникам феодосиевскаго толка беспоповщины, выстроен великолепный храм, под именем часовни или моленной, посвященный Успению.

20 В 1815 году, начальник Бессарабской области доносил, что, вследствие манифеста 30 августа 1814 года, из Молдавии и Валахии является туда множество скопцов. В Яссах, и доныне все городские извощики суть скопцы из русских.

21 Раскольники Преображенскаго кладбища принадлежат к феодосиевщине; находящаяся у них богадельня основана в 1809 году с Высочайшаго разрешения, а кладбище существует с 1771 года.

22 Почти тем же духом напитаны секты, о которых производились следствия в 1833 году в Зарайском уезде Рязанской губернии и в 1834 году в Аткарском уезде Саратовской губернии.

24 Теже слова Апокалипсиса применяют к себе и хлысты, которых самое наименование одни производят от «хлыспа, хлестать, — бичеваться», а другие от «хластые» или «холостые», то есть «девственники».

25 Высочайший указ, изъясненный в ордере министра юстиции обер-прокурору Шешневу от 23 июля 1806 года.